Алчность

– В том то и дело, что много Ваше высокопревосходительство, но в генеральских погонах один я оказался. А градоначальник тамошний, некий Столбов, редкий проныра, оказался. Как мне рассказали после, он взял перепись населения по фамилии Одинцов и, нашедши кандидата, в должности и при чинах решил пригласить меня, так как это потом даст ему возможность просить меня содействия к его карьере и введение его в нужное общество. Редкий мерзавец оказался. И перед всем этим мероприятием намекал, что будет весьма обязан мне в участии в его продвижении по аграрному министерству, а в итоге я был унижен, оскорблен и обесчестен.

Лев Петрович встал, в глазах блестели слезы.

– Я прошу Вас только об одном, избавить мое имя от дальнейших нападок. Я же, как офицер и честный человек, поступлю так, как велит мне моя честь!

Он поклонился, и резко повернувшись, двинулся к выходу. Начальник, доселе сидевший в кресле, встал.

– Погодите! Лев Петрович – погодите!

Одинцов остановился, развернулся к Висницкому. Тот вышел из–за стола, медленно подошел к генералу и сказал, растягивая слова:

– Для меня честь работать и знать такого человека как Вы! Ваше достоинство было попрано мошенниками и негодяями, а Вы друг мой решили бороться с ними методом честного человека. Стреляться? А что останется России тогда, коли такие сыны как Вы постреляются? Это нелепая и гадкая история никак не повлияет на моё к вам расположение. И знайте, коли затеяли стреляться, буду считать Вас виновным, но только в малодушии. Более не в чем!

После он обнял Одинцова. Тот еле сдерживая слезы, сказал: – Я не виновен!

Начальник похлопал его по плечу: – Ну, ну, дорогуша! Будет!

Одинцов стоял и вспоминал мальчика на перроне.

– Не виновен, – повторял он про себя.

После начальник усадил его в кресло, напоил чаем. Спросил фамилию того негодяя градоначальника, после набрал своего старого друга министра по аграрному ведомству и попросил сыскать кадровое дело некого Столбова и как найдет написать отзыв на кадровой карточке такой, чтобы никогда сей человек дальше писаря не пошел. Объяснил это своей личной просьбой. Градоначальник Столбов через месяц после описанных событий был отозван в Санкт–Петербург. Снят с должности градоначальника в связи с переводом в столичное ведомство. После того как он сдал дела, столичное ведомство отказало ему в месте без объяснения причин. Нигде он не мог найти себе места в течении всего года. Через пару лет его видели в Самаре писарем третьего класса. Был он весь сед, много пил. Пьянея, кричал в кабаке, что он был градоначальником и что все у него были вот где и тряс сжатый кулак. Над ним смеялись. Он плакал и уткнув лоб о кулак твердил: – Что я сделал не так Господи? Что?

30

Лев Петрович тем временем полностью был очищен перед обществом отношением к себе своего начальства и покровителя. После того как на коллегии министерства начальник пригласил его с докладом и похвалил за безукоризненную службу. Все окружение сделало вывод, что та история не более нелепицы и выражали свое отношение к генералу Одинцову с большим трепетом и участием. Он полностью ушел в работу, работал много, и сил было, как в молодые годы. Он смог вернуться из ада событий, в которые попал случайно. Юродивых он обходил и никогда ни с кем из них не заговаривал. Ему нравилось, что он снова тот самый генерал уважаемого ведомства и все события казались ему сном. Так минул месяц. Придя в то утро на службу, он выпил утренний чай, и начал просматривать корреспонденцию. Среди писем был большой конверт. Он распечатал его, там лежала газета. Это показалось ему странным. Он развернул. Это был выпуск газеты «Калужские ведомости» месячной давности. В углу он видел обведенную карандашом статью, следующего содержания: