Алеф

– А как быть с теми, кого мы ненавидим?

– Не стоит сбрасывать со счетов даже тех из них, кого уже больше здесь нет, – отвечаю я. – Интересно, что Традиция именует их странниками. Не берусь утверждать, что они действительно могут нам навредить; это возможно лишь в том случае, если мы сами им позволим. Факт в том, что мы здесь с ними, а они – с нами. В одном поезде. Единственный путь к решению заключается в том, чтобы исправлять ошибки и предотвращать конфликты. И рано или поздно решение придет, даже если на это потребуется не одна жизнь. Мы постоянно встречаемся и прощаемся в вечности. За расставанием следует встреча, за встречей – расставание.

– Но вы сказали, что мы – часть целого. Не означает ли это, что нас не существует?

– Нет, отчего же, мы существуем, но так, как существует клетка. Клетка может переродиться в раковую опухоль и убить весь организм, а может поставлять ему нужные для здоровья и счастья вещества, однако клетка – не человек.

– Отчего в мире так много вражды?

– Для того чтобы мир развивался, а человек менялся. Ничего личного. Поверьте.

Они слушают, но не слышат. Видно, мне следует объяснить, чтобы было понятнее.

– Прямо сейчас рельсы борются с колесами, и нам слышно, как металл трется о металл. Однако без рельсов не было бы колес, и наоборот. И пусть нас не смущает звон металла; это боевой клич, не жалоба.

Энергия почти иссякла. Мои собеседники продолжают задавать вопросы, но у меня больше нет сил отвечать. Всем становится ясно, что пора остановиться.

– Спасибо, – говорит Яо.

– Не нужно меня благодарить. Это не я вам отвечал.

– Вы хотите сказать...

– Все и в то же время ничего. Вы, должно быть, заметили, что я изменил свое мнение относительно Хиляль. Мне не стоило бы этого сейчас говорить, боюсь, мои слова не пойдут ей на пользу; напротив, слабые духом могут испытать эмоцию, способную погубить любого, – ревность. Однако встреча с Хиляль открыла мне дверь, не ту, какую я хотел открыть, другую. Я шагнул в другое измерение моей жизни, заглянул в другой вагон, где полно неразрешенных конфликтов. Там меня ждут, и мне придется туда пойти.

– Другой поезд, другой вагон...

– Именно. Мы всегда путешествуем по жизни в одном и том же поезде, пока Господь не изменит это по известным Ему одному причинам. Когда мы понимаем, что больше не можем оставаться в своем вагоне, мы встаем и переходим из одной жизни в другую, словно они так и следуют одна за другой. На самом деле это не так: я тот, кем был и кем стану. В Москве, в день нашей встречи, Хиляль напомнила мне притчу об огне на вершине горы. О священном огне есть еще одна притча, и я хочу вам ее рассказать.

Во время гонений на евреев рабби Израэль Шем Тов отправился в лес, разжег священный огонь и прочел особую молитву, прося Господа защитить его народ. И Господь явил ему чудо.

Позже ученик раввина Маггид Мецрих отправился по стопам учителя, пришел в тот же лес и воззвал к Господу: «Господь Вседержитель, я не умею разводить священный огонь, но знаю особую молитву; прошу, услышь меня!» И чудо было явлено вновь.

Сменилось поколение, и евреев снова стали преследовать. Раввин Моше-Лейб Сасов пришел в тот лес и произнес: «Господи, я не умею разжигать священный огонь, не знаю особой молитвы, но чту священное место. Помоги нам, Господи!» И Господь помог.

Спустя пятьдесят лет рабби Израэль Рицин, сидя в инвалидном кресле, обратился к Господу: «Я не умею разжигать священный огонь, не знаю особую молитву и даже не могу отыскать то место в лесу. Я могу лишь рассказать эту историю и уповать на то, что Господь меня услышит».

Теперь говорю уже я сам, а не Божественная энергия моими устами, и хотя я не умею разводить священный огонь, все же могу рассказать эту историю.

– Будьте с ней подобрее, – прошу я.

Хиляль делает вид, будто ничего не слышала. И остальные тоже.

СИБИРСКИЙ ЧИКАГО

Наши души – космические странники, и при этом мы проживаем земную жизнь, сохраняя смутное чувство, что это не единственное наше воплощение. Если разгадать код нашей души, память об этом останется навсегда, и на все, что будет после, это наложит свою печать.