Алекс Багенге: Террор оружейников

Миса Камо совсем не походила на своих сверстников-сородичей из Эйоланда. Впрочем, Алекс, для которого все детёныши были одинаковы, не обратил на этот факт никакого внимания — потому что его не заметил.

Миса отличалась от других детёнышей вида Камо. Гораздо более худая, она была выше — что ещё отчётливее подчёркивало её худобу. Мех выделялся яркостью, тогда как кошачьи жители Эйоланда носили преимущественно блеклые цвета. Хвост Мисы был не такой пышный, как у всех барсов, но зато обладал чуть большей длиной. Вместо широкой ладони — узкая длинная кисть, с длинными же когтями. Мордочку отличали тонкие черты, тоже необычные для детёнышей Камо.

Ни её родители, ни, тем более, сама Миса, не подозревали, что они — результат вмешательства в геном Камо, произведённый сразу после Войны, пока ещё могущество победившей расы позволяло в него вмешиваться.

Запрет на эксперименты с геномом возник примерно через сотню лет после окончания Войны. Но первые десятилетия после поражения предтечной расы эксперименты, собственно, экспериментами и не являлись.

Они были целенаправленной работой, с точным пониманием её результатов.

Но для чего именно создавали другой подвид Камо, давно позабылось за гражданской войной и Эпохой Каннибалов, едва не уничтоживших расу тери в последующие столетия.

С детским любопытством Миса окинула взглядом помещение, но не увидела в нём ничего яркого и необычного. Обыкновенный серый складской бокс. Конечно, он не был для неё совсем уж заурядным, в силу малого жизненного опыта, но всё равно выглядел серым и тусклым. А потому — скучным.

Склад излучал прохладу. Она поёжилась. Алекс, заметив это, снял с себя куртку и накинул ей на плечи.

Замшевая куртка оказалась ей до колен. В основном она пахла Алексом. К его запаху примешивались лёгкие ароматы мотоцикла, ружейной смазки, пороха и крови.

Миса, подумав, заключила, что запах ей нравится. Она благодарно потерлась головой о бок дяди Алекса.

Тот, уже машинально, взъерошил ей шерсть на макушке. Правая его рука так же машинально оставалась на поясной сумке, готовая вытащить оружие.

Стоявший у ворот енот в сером рабочем комбинезоне нажал на кнопку привода, и дверь, снова зашипев, пошла вниз. Убедившись, что она плотно закрылась, енот направился к ним.

— Привет, Алекс, — рассеянно поздоровался он.

Как всякий увлечённый и разбирающийся в своём деле механик, енот большую часть времени пребывал в собственном мире. Его мир наполняли пружины, шестерни, легированные стали, графитовые смазки и верстаки, заваленные инструментом. То, что он был енотом, ещё более расширяло его собственный внутренний мир и сужало внешний.

Поэтому Алекса он не боялся, хотя и был енотом. В Алексе он видел только профессионального потребителя результатов своей деятельности. А потому являлся единственным из клана Жерло, кто радовался его появлению.

Сам Алекс Багенге, хоть и рассматривал енотов вообще, и енотов из клана Жерло в частности, как ошибку мироздания, к Корну Мэйтата относился с долей уважения. Иногда и вовсе раздумывал — считать ли его представителем вида Мэйтата.

— Привет, Корн. Как поживают твои детишки?

Кого другого подобный вопрос от Алекса напугал бы. Корн, пребывая в мире винтиков и гаек, воспринял его настолько дословно, что другие еноты засомневались бы в его трезвом мышлении.

— А… Старший вчера учудил. Представляешь, собрал шокер на триполярных элементах и решил опробовать его на своём брате. Но плохо припаял провода и не получил никакого эффекта. Постучав его об пол — не брата, конечно, а шокер, ткнул затем себе в ногу. Провода легли на контакты, его и шандарахнуло. А так как он ещё и провода подключил неправильно, то шокер возьми и загорись. В итоге хромает, шерсть на половине ноги выгорела, рука обожжённая. Ну и я в сердцах выпорол его проводом от паяльника. Это же надо — перепутать разводку на простом элементе питания, да ещё и вдобавок так бездарно спаять узел! Какое-то проклятие на мою голову. Доведут меня до инфаркта, кто их кормить будет?

Алекс Багенге, специалист по всем существующим мирам, кроме внутреннего, слушал его в некотором ступоре. Иногда Корн совершенно выбивал его из колеи.

— Чему их учат в школе? Написал им туда вчера жалобу. Ну ведь ни в какие ворота не лезет! Пора уже своему ремеслу учить, здесь, в мастерской — а способностей никаких. Эх… Буду надеяться на младших. Кажется, они посмышлёнее. Я вот смотрю, и ты свою кроху на работу таскать начал. Маленькая, конечно, мало с каким оружием сможет обращаться. А с другой стороны, если есть интерес, то конечно — чем раньше, тем лучше.

Алекс, слегка растерявшись, поглядел на Мису, а потом на себя, пытаясь найти сходство. Следом попытался припомнить, можно ли получить общее потомство от Камо и Багенге. Прорвавшись сквозь хаос мыслей, возникший на фоне рассуждений Корна, заключил, что нет — природа безжалостна, а факт её безжалостности общеизвестен.

Снова взглянув на енота, понял, что общеизвестность всего, не связанного с инженерным мышлением, Корна, скорее всего, не касается.

Он вздохнул. А ведь чуть было не убедил, подумал он.