Александр Беляев

«…Когда человек поднимается на такую высоту могущества, на которую поднялся я, он видит, что объем личного счастья человека слишком мал, чтобы вобрать в себя всю массу возможностей… Я сам казался себе богачом, который скопил у себя все золото мира и запер в сундук. И оно потеряло ценность потому, что исчезло из оборота, превратилось в мертвые залежи золотой руды… И, признаюсь, не из любви к людям, — вы видите, я искренен и строг к себе, — а от самого подавляющего излишка власти, мощи, богатства, я решил: почему бы мне не подняться еще на одну ступень, не повести человечество к счастью, не перестроить социальный порядок, быть действительно Мессией, который пришел устроить рай на земле, — как представляли меня какие-то американские сектанты…

— Нельзя сказать, чтобы ваши „райские попытки“ были удачны! — насмешливо сказал Качинский.

— Вы хотите уколоть меня? Колите сильнее! Скажите, что я сеял вокруг себя ад! Да, это верно… Ад вокруг себя и ад в собственной душе… Почему так вышло? Я много думал над этим… Может быть, потому, что я не любил людей… Я и сейчас не люблю их, всех, всех, и трудящихся, и паразитов. Моя забота о человечестве была прихотью человека, который на проценты своего могущества хочет купить еще и титул Мессии…»

(Ч. 2, гл. 13 <по газетной публикации>)

Неожиданный свет на главную идею романа проливает монолог Штирнера в следующей главе:

«— В моих первых опытах передачи мысли, еще над животными, я сделал железную клетку и оттуда давал свои приказания. Увы, чтобы повелевать другими, я сам должен был заключить себя в железную клетку! Эта железная клетка — символ… Символ человека, который отгородил себя от общества, захотел поставить свою волю над волей миллионов людей, „дубьем загонял ослов в рай“, как говорит какой-то монах в Декамероне. И люди восстали на меня, а я оказался в одиночестве, в ужасной железной клетке общественной изоляции».

(Ч. 2, гл. 14 <по газетной публикации>)

Беляев ошибся — цитата, которую он (весьма неточно) привел, взята не из «Декамерона», а из драматической поэмы Алексея Константиновича Толстого «Дон Жуан» 1862 года. Это монолог Лепорелло на священном трибунале в Севилье:

Итак, сеньор, я должен вам сказать,

Что дон Жуан говаривал не раз:«Святые братья глупы. ЧеловекМолиться волен как ему угодно.

Не влезешь силой в совесть никомуИ никого не вгонишь в рай дубиной».

А в «Декамероне» мы находим нечто совсем иное — десятую новеллу, рассказанную на третий день. И в ней повествуется о простодушной девице Алибек из города Капса, страстно желавшей стать отшельницей. Удалившись в пустыню Фиваиды, она, на свою беду, встретила молодого отшельника Рустико. Человек он был славный, набожный и истинный подвижник. Решив испытать себя, он не отослал девицу прочь, а позволил ей переночевать в своей келье.