Александр Беляев

«В мае 1903 года в Гатчину прибыл военный врач капитан Артемий Мышкин. Это был великолепный хирург, прекрасно разбирающийся в химии. Он был официально освобожден от лекарских обязанностей в полку высочайшим распоряжением. На новом месте ему предписывалось заниматься научной работой без отвлекающей суеты и с достойным „вспоможением“ со стороны армейского департамента.

Что же такое сотворил никому не известный эскулап? Оказывается, ему удалось сделать невероятное. Он подшил сухопутным животным (крыса, собака, обезьяна) доли акульих жабер, и те стали амфибиями. То есть могли по своему усмотрению дышать в воде или на земле.

А секрет чуда был вот в чем. В известном британском медицинском журнале „Ланцет“ Мышкин познакомился со статьей физиолога Афанасия Герца. В ней говорилось, что пластины крови могут примитивно мыслить, настраиваясь на команды введенных в организм химических реактивов. Так, например, если пластины получат приказ сохранять в организме повышенное содержание кислорода при его дефиците, то так оно и будет. Эскулапу волей Провидения удалось добыть чудодейственный реактив. Он подключал капсулу с этим веществом к дыхательной системе прооперированных животных и тем самым активизировал функционирование неполноценных (усеченных) легких и жабер.

Но вот беда — выжившие после сложнейших операций сухопутные животные, превращенные талантом хирурга в земноводных, — умирали от естественного отторжения тканей. Обычно смерть наступала спустя несколько часов или дней.

Непонятно почему долго здравствовала только собака по кличке Муха — целых полтора года. Жить и кормиться дворняга предпочитала в аквариуме. Правда, каждые шесть часов ей приходилось менять капсулу, содержащую компоненты, известные только Мышкину.

Через некоторое время капитана вызвали в Петербург. Здесь начальник департамента специальных вооружений П. И. Карамышев довольно в жесткой форме сформулировал задачи, стоящие перед Мышкиным. — Флоту нужны не плавающие крысы, а люди, способные скрытно ставить под водой мины, тайно проникать на корабли супостата, разрушать придонные коммуникации. Можете ли вы гарантировать такую возможность?

В итоге военному эскулапу дали еще год на эксперименты. Мышкин с упорством фанатика проводил новые и новые операции. Триумфом была пересадка годовалому борову Борьке вместо удаленного левого легкого жабер тигровой акулы. Хряк долго жил в пруду Царскосельского парка, и, говорят, однажды даже представители царской фамилии как-то побаловали его бананами.

Наконец нашелся доброволец стать Ихтиандром. Это был молодой солдат, страдающий неизлечимым легочным заболеванием. Он сам согласился на частичную замену легких жаберными сегментами селахии.

Операция закончилась блестяще. Новоиспеченный человек-амфибия чувствовал себя отлично не только в госпитальной палате, но и в теплых водах прогретого солнцем пруда. Но, увы… все завершилось трагедией. Последовало отторжение чужеродных тканей, и Игнатий Воропаев умер.

Власти отреагировали на происшедшее незамедлительно. Военный министр просил у монарха продолжить дорогостоящие, но весьма перспективные эксперименты. Однако Николай II дал письменный ответ следующего содержания:

„Это полезно, но богопротивно. А все полезное опасно!“

Этот рескрипт был до боли понятен — Артемий Мышкин делами своими опередил время, и не только в котором жил, он обогнал и настоящее.

Ни один исследователь, располагая сегодняшними фантастическими возможностями медицины и физиологии, ничего подобного повторить не смог.

Повесть „Человек-амфибия“ вышла в свет в 1928 году. Очевидцы утверждали, что Александр Романович сказал: „Это всего лишь социальная утопия, сказка, но выросшая из были, которую сотворил военврач Мышкин“.

Теперь на вопрос: был ли прототип у Ихтиандра? — можно смело ответить да! Им явился русский солдат Игнатий Воропаев»[3].