Александр Блок

Покойные Соловьевы еще в 1901 году пробовали связать Блока с Брюсовым, и по их совету Блок отправил в издательство «Скорпион» четыре стихотворения. Они там затерялись, тогда Ольга Михайловна лично передала Брюсову нескольких блоковских стихотворений. Ответ так и не был получен. Неясно и отношение Брюсова к юному коллеге. С одной сторону он заявляет редактору «Нового пути» Петру Петровичу Перцову: «Блока знаю. Он из мира Соловьевых. Он не поэт». С другой стороны, собирался напечатать два стихотворения Блока в альманахе «Северные цветы» («Скорпион Брюсов, который со мной еще не познакомился, имел на меня какие-то виды», – писал Блок отцу 29 ноября 1902 года).

Ясность достигается при личной встрече в Петербурге 30 января, в редакции «Нового пути». Брюсов готов печатать Блока, и тот через два дня отправляет ему в Москву подборку стихов, предлагая озаглавить ее «О вечноженственном». Просит еще подписать ее полным именем «Александр Блок», чтобы не путали с отцом, подписывающимся «А. Блок» или «Ал. Блок». Эту подпись Брюсов собственной рукой проставляет, но название вписывает другое — «Стихи о Прекрасной Даме» (естественно, первым по порядку идет стихотворение «Вхожу я в темные храмы…»). Исторический момент: найден «пароль», по которому теперь будут опознавать нового поэта.

В книге «Стихи о Прекрасной Даме», а потом в первой книге лирической трилогии пресловутая «дама» встречается всего один раз. Блоку больше по вкусу слово «дева», и Алексей Ремизов потом будет сетовать: почему не «Стихи о Прекрасной Деве»? Но словесный знак получит закрепление. А Брюсов невольно окажется в роли подражателя, когда в 1907 году сам попробует использовать уступленное Блоку и нравящееся ему самому слово:

Свершал я тайные обряды

Пред алтарем в молчаньи зал.Прекрасной дамы без пощадыЯ вечный призрак заклинал:«Явись, как месяц, над печалью,Мой приговор произнеси,Пронзи мне сердце веной сталью,

La belle dame sans merci!»

(В. Брюсов «La belle dame sans merci …»)

Публикация в «Северных цветах» весьма значима, но хронологически первой оказывается подборка «Из посвящений» в третьем номере «Нового пути» за 1903 год, открывающаяся стихотворением «Предчувствую Тебя. Года проходят мимо…» (в этом же номере Блок дебютирует и как критик, поместив две крошечные рецензии, подписанные инициалами).

Вдобавок выходит наконец «Литературно-художественный сборник», где среди стихов студентов Санкт-Петербургского университета помещены три блоковских стихотворения, искаженные и сокращенные редактором Б. В. Никольским. Доцент Никольский руководил в университете кружком поэтов, о Блоке был весьма невысокого мнения и напечатал его, что называется, со скрипом. Может быть, поэтому Блоку стало ненавистным само слово «доцент», которое он потом, в 1908 голу, сделает эмблемой бездушной учености и эстетической глухоты:

Печальная доля — так сложно.Так трудно и празднично жить.И стать достояньем доцента,И критиков новых плодить…

(«Друзьям»)

И вот что еще любопытно: с трудностями Блок столкнулся, что называется, у «своих», по месту учебы. Университет не заметил появления большого поэта, а дорогу к читателю ему открывают довольно привередливые и амбициозные редакторы. Взаимодействие с равными плодотворно — при всех разногласиях и конфликтах. И Блок умеет этим взаимодействием дорожить. Не сходясь с коллегами слишком близко на человеческом уровне, держа дистанцию, не доводя дело до ссор (хотя они и были, о чем речь впереди), он постоянно расширяет пределы своего творческого сознания.

Константин Бальмонт, Максим Горький, Иннокентий Анненский, Валерий Брюсов, Вячеслав Иванове Лидией Зиновьевой-Аннибал, Зинаида Гиппиус с Дмитрием Мережковским, Василий Розанов, Алексей Ремизов, Федор Сологуб, Михаил Кузмин, Георгий Чулков, Сергей Городецкий, Николай Клю­ев, Корней Чуковский, Анна Ахматова… Вот неполный перечень незаурядных литераторов, определявших лицо времени и находившихся с Блоком в контакте — эпистолярном, приятельском, профессиональном. К этому надо добавить и людей театра: Станиславского, Мейерхольда… Встречи, споры, совместная работа. Будучи не слишком общительным по натуре. Блок смог не замкнуться в себе и творчески освоить самое интересное и ценное в своей художестве иной эпохе — разнообразие артистических индивидуальностей.

Вместе с тем Блок свободен от снобизма. Он не ограничивает свой круг общения знаменитостями. Ему как человеку и как художнику нужны и люди относительно «простые». Чуковский считал странным, что близкими друзьями Блока были в молодые годы почти не имевший отношения к литературе Александр Гиппиус, а затем, на протяжении долгих лет — Евгений Павлович Иванов, литератор более чем скромного дарования.