Александр дюма из парижа в астрахань свежие впечат (Владимир Ишечкин) / Проза.ру

- Это лучшее время для визита к графу и графине, которые ложатся только в 6 часов утра; нам можно появиться у них и в 11 часов, и в полночь; отсюда - возможность сегодня не расставаться. Я повернулся к Делаажу, который входил в число друзей дома. Он подтвердил, что время подходящее, и визит уместен.

- Этим вечером мы представляем месье де Сансийона, - добавил Хоум, - и одним камнем поразим две цели.

Я не стал интересоваться, какой из них меня считали, первой или второй; я принял предложение. В тот же вечер нас представили графу и графине.

 Я вышел из отеля  Т р е х  и м п е р а т о р о в  в 5 часов утра, раз и навсегда обещая себе больше не посещать места, откуда выходишь в такое время. Я вернулся туда же на следующий день и вышел в 6 часов. Вернулся и на послезавтра и вышел оттуда в 7 часов утра. Конечно, в этом колдовском салоне были Сивори, играющий на скрипке, Ашер, играющий на фортепьяно, и Меpи, который рассказывал. Но все это не двигало вперед мои романы. Я не возвращался к ним трое суток.

На третий день за мной прислали экипаж; Хоуму и Сансийону было поручено схватить меня за шиворот и доставить, хочешь - не хочешь, в отель  Т р е х   И м п е р а т о р о в. Я не сомневался в провале этой затеи и решил организовать оборону по типу Трои или Севастополя. Но человек слаб: я вздохнул и последовал за двумя моими жандармами.

Мимоходом отметим факт, способный показать, что Хоум не лишился своего могущества настолько, насколько нравится ему об этом говорить. Мы ехали вниз по Амстердамской улице в пароконной коляске; Сансийон и я сидели на заднем, а Хоум – на переднем сиденье. Вдруг услышали шум, как если бы за нами двинулась громовая колесница. Я привстал и посмотрел назад. Некий обыватель, чья лошадь - все возможно – бешено понесла, вихрем летел по Амстердамской, угрожая таранить нас. Я крикнул нашему кучеру:

- Вправо, вправо!

Беря вправо, он избегал столкновения. Но он не мог понять, в чем дело, и крик мой становился все громче.

- Ничего не бойтесь, - спокойно ободрил Хоум, - вы со мной.

Он еще не окончил этой заверительной фразы, как обыватель зацепил наше заднее колесо и развернул нас - экипаж, лошадей и кучера - в сторону, диаметрально противоположную направлению нашего движения. Наступил тревожный момент взглянуть с полуоборота направо; затем, убедившись, что Хоум, Сансийон, экипаж, кони, кучер и я целы и невредимы, я повернулся посмотреть, что сталось с обывателем.

Он низвергся на левый тротуар, его лошадь лежала четырьмя подковами вверх, кучер без сознания простерся на мостовой. Мы же легко отделались: ни единой царапины.

Мы прибыли-таки в отель  Т р е х  И м п е р а т о р о в. Вечер проходил очень живо, как никогда прежде. С моим появлением граф и графиня встали, подошли ко мне, усадили меня в кресло, сами уселись справа и слева от меня.

- Месье Дюма, - обратился ко мне граф, - мы заметили, что для вас утомительно возвращаться к себе в шесть часов утра.

- Должен признать, граф, - ответил я, - что это выбивает меня из колеи.

- Ну что ж, - сказала графиня, - сегодня мы позволим вам уехать в полночь.

- Очень рад это слышать, графиня: что вы хотите! Поденщина!

- Но с одним условием, - сказал граф.

- Каким?

Ответить на это взяла на себя труд графиня:

- Таким, что вы едете с нами в Санкт-Петербург.

Я так и подпрыгнул, настолько мне это показалось диким.

- Скачите, скачите, - сказала графиня, - другого мы и не ожидали.

- Но это невозможно, графиня.

- Почему невозможно? - спросил граф.

- Что за вопрос! Вы едете в следующий вторник, то есть через пять дней; и вы хотите, чтобы за пять дней я приготовился к подобному  путешествию, каким образом? Тем более, - добавил я, обращаясь столько же к собеседникам, сколько к самому себе, - если бы я поехал в Россию, то не ради одного Санкт-Петербурга.

- И вы были бы правы, - сказал граф. - Санкт-Петербург - град Петров, но еще не Россия.

- Нет, - продолжал я, - еще я хотел бы отправиться в Москву, Нижний Новгород, Казань, Астрахань, Севастополь и вернуться по Дунаю.

- Все складывается как нельзя лучше, - подвела итог графиня,- у меня есть имение под Москвой, в Кораллове; у графа есть земли под Нижним, степи под Казанью, рыбные промыслы на Каспийском море, вилла в Изаче. Все это станет для вас временным пристанищем площадью 200 на 200 лье.

Заявление графини вызвало головокружение у путешественника, который в Париже всегда висел на волоске, притом самом слабом из всех - женском.

- Графиня, - ответил я, - прошу три дня на размышление.

- Даю вам три минуты, - сказала она. - Или вы будете дружкой Хоума на свадьбе, или мы отказываем ему в руке моей сестры.

Я поднялся, вышел на балкон, задумался. Взвешивал свое намерение отправиться в Грецию, Малую Азию, Сирию и Египет. Учитывал, что Мазлин испросил пять месяцев на постройку нашего судна. Сознавал, что не может быть ничего более интересного, чем вояж в Россию в сложившихся обстоятельствах. Понимал, наконец, что это было безумием, на которое, чего очень боялся, я решился.

По истечении двух с половиной минут я вернулся к графине.

- Все в порядке? - спросила она.