Александр I и Наполеон

16 октября 1813 г. на равнине у Лейпцига началась трехдневная, величайшая из битв наполеоновской эпохи, которая вошла в историю как «битва народов»[116]

. Войска 6-й коалиции состояли из русских, австрийцев, пруссаков, шведов, баварцев, причем в рядах русской армии были представлены разные народы России, например башкиры, вооруженные луками и стрелами, за что французы прозвали их «амурами». Под знаменами Наполеона сражались кроме французов итальянцы, поляки, голландцы, бельгийцы, саксонцы, немцы Рейнского союза. К началу битвы Наполеон имел, по разным источникам, от 155 до 175 тыс. человек и 717 орудий, союзники — от 193 до 220 тыс. человек и 893 орудия.

В ночь на 16 октября, как бы предвещая небывалое кровопролитие, над полем битвы разразилась буря с громом и молнией, а весь день 16-го шел дождь, который, однако, не остудил пыла сражающихся. Первые полдня битва шла с переменным успехом, а к 15 часам Наполеон подготовил прорыв союзного центра. Командующий его артиллерией генерал А. Друо обрушил на место прорыва из 160 орудий, «пожалуй, неслыханный в истории войн по своей сосредоточенности шквал артиллерийского огня» (свидетельство очевидца, русского генерала И.И. Дибича). Ровно в 15 часов все трубачи французской армии протрубили сигнал к атаке. Мюрат с двумя кавалерийскими корпусами (100 эскадронов, т. е. 10 тыс. сабель) устремился к селению Госсе в самом центре позиции союзников, прорвал здесь уже расстроенную огнем Друо русско-прусскую линию и, преследуя бегущие полки, оказался в 800 шагах от «монаршего холма» близ Мейсдорфа, откуда наблюдали за битвой все союзные государи и главнокомандующий Шварценберг[117]

.

В этот момент Наполеон решил, что сражение выиграно. Он поздравил с победой короля Саксонского и приказал властям Лейпцига звонить во все колокола. Однако в считанные часы картина боя начала калейдоскопически меняться. Из своей ставки на холме у Тонберга, всего в 3,5 км от «монаршего холма», Наполеон мог видеть, как пришли в движение союзные резервы. Александр I раньше своих «братьев»-монархов и даже самого Шварценберга понял, что в битве наступает критический момент, и, прежде чем Мюрат прорвался к «монаршему холму», успел лично послать в прорыв резервную 100-пушечную батарею И.О. Сухозанета, а вслед за ней — русскую дивизию Н.Н. Раевского и прусскую бригаду Ф. Клейста. Эти войска остановили Мюрата, закрыли брешь в центре союзной позиции и, по выражению М.И. Богдановича, «исторгли успех из рук Наполеона».

Тогда, к 17 часам, Наполеон, стремясь выиграть битву непременно в первый же день, пока не появились войска Берна-дота и Беннигсена, решил идти ва-банк и ударить по ослабленному центру коалиционеров силами пешей и конной гвардии. Он уже снимал с руки перчатку, чтобы дать знак для сакраментального приказа: «Гвардию — в огонь!» — когда ему доложили об атаке австрийцев на его правое крыло. Пришлось отрядить часть гвардии вправо, на помощь кн. Ю. Понятовскому, который принял на себя австрийский удар. Понятовский сражался искусно, отбросил австрийцев и взял в плен их корпусного начальника, генерала от кавалерии графа М. Мервельдта. Но время для решающего удара по союзному центру было упущено. Над полем боя сгустились сумерки…

Таким образом, первый день «битвы народов» не выявил победителя, хотя обе стороны понесли огромные потери: Наполеон — почти 30 тыс. человек, союзники — около 40 тыс. Наполеон, владевший большую часть дня инициативой, несмотря на численное превосходство союзников, был доволен тем, как сражались его войска. Польского князя Ю. Понятовского он прямо на поле боя произвел в маршалы Франции. Но результат дня его разочаровал. Разбить Шварценберга и Блюхера до соединения их с Бернадотом и Беннигсеном не удалось. В ночь с 16 на 17 октября и Бернадот, и Беннигсен прибыли к Лейпцигу и привели с собой 110 тыс. бойцов. Наполеон в ту ночь тоже получил подкрепления, но всего лишь в 15 тыс. человек. Теперь войск у союзников стало почти вдвое больше, чем у Наполеона.

С утра 17 октября обе стороны начали убирать раненых и готовиться к возобновлению битвы. Узнав о двойном превосходстве коалиции в силах, Наполеон понял, что выиграть лейпцигское сражение практически невозможно. Он приказал доставить к нему пленного генерала Мервельдта, с которым уже имел дело как с вестником мира в 1797 г., перед Леобеном, и в 1805 г., после Аустерлица. Теперь Наполеон, отпуская его из плена под честное слово, передал с ним письмо к Францу I с предложением мира. Франц посоветовался с Александром I. Тот рекомендовал оставить письмо без ответа.