Александр II

Вот и сегодня, уйдёт Димитр, и Артамонов вытащит из своей картотеки карточки двух болгар-разведчиков. Их схватили, когда они вышли из Софии, направляясь на связь с Димитром, и после жестоких пыток казнили. Мужа и жену Благовых. Совсем молодые. Она готовилась стать матерью…

Артамонов прогнал грустные мысли.

– Значит, из Софии на Араб-Конак и выше горы завалены снегом?

– Да. Даже те тропы и никудышная дорога, по которой не пройдёт и двуколка, не то что пушка, всё затерялось под снегом. Я и сам едва не угодил в пропасть.

– Какие силы стерегут Араб-Конак?

– Два табора. Главное скопление вражеских войск – в Софии. Но точные цифры унесли с собой Благовы.

Замолчал, потупившись. Видно, горько стало на душе при воспоминании о погибших товарищах.

– Мы должны, Димитр, иметь полные сведения о всех зимних тропах через Балканы. Предстоящие операции будут носить крупномасштабный характер. Ты понимаешь, Димитр, от тебя и от других разведчиков зависит, как и где мы перевалим Балканы. В каком месте спустимся, никто ещё не знает, но вы должны нарисовать картину всех троп и тропинок… Дни Плевны сочтены, османы не одолели Шипку. Русские солдаты и болгарские войники стоят насмерть.

– Понимаю, господин полковник. Я сам пройду через Имитлийский перевал, а Энчо Георгиева пошлю на Тревненский. Но мы одинокие путники, а войско есть войско. У него пушки, обоз.

– Справимся с вашей помощью. Пошлём вперёд сапёров, обратимся к населению, расчистим и расширим местами дорогу. Надо пройти, Димитр, надо! Не преодолеем Балканы зимой, весной может оказаться поздно.

Болгарин встал.

– Пойду, полковник, некогда мне засиживаться, ещё родственников проведаю, передам через них задание для Энчо.

Проводив Димитра, Артамонов положил ладони на стол, задумался. Царь распорядился отозвать из Кавказской армии генерала Обручева. Такое повеление не случайно. Полковнику известно: главнокомандующий и военный министр разошлись во взглядах на последующие операции после взятия Плевны. Великий князь настаивает дать войскам отдых, получить из России подкрепление и лишь потом начать наступление. Милютин с ним не согласен. Последнее слово будет за генералом Обручевым… Если бы спросили мнение его, Артамонова: он за план военного министра – переходить Балканы зимой, не дать врагу опомниться… Потому и спешил Артамонов со сбором информации о перевалах и силах турок по ту сторону хребта…

Надев папаху и шинель, Артамонов затянул ремни, вышел на улицу села Бохот, где расположился штаб армии. Домишки припорошены снегом. Из труб поднимались дымы. Чутьём разведчика полковник уловил: кто-то смотрит ему в спину. Повернулся, увидел князя Черкасского. Артамонов не любил этого хитрого, с влажными, липкими руками и мышиными глазками князя.

Владимир Александрович Черкасский, юрист по образованию, не имел военного звания. По повелению Александра II он осуществлял гражданскую административную власть на освобождённой территории Болгарии. На Балканах ему были отданы и жандармы, действовавшие при армии.

В Царстве Польском Черкасский был главным директором правительственной комиссии внутренних дел. В молодости слыл славянофилом. С годами стал консерватором и верно служил престолу.

Черкасский дребезжаще рассмеялся:

– Начальник разведки дышит свежим воздухом? – И обнажил ровный ряд неестественно белых зубов.

– Здравствуйте, Владимир Александрович, чем могу быть полезен?

– Я мимоходом. Государь возложил на меня трудную миссию, как вам известно.

– Наслышан.

– Надеюсь, вы, полковник, будете настолько любезны, что не откажетесь работать со мной в тесном союзе. Одну лямку тянуть.

– Князь, – Артамонов посуровел, – ведомство, какое я имею честь возглавлять, занимается военной разведкой, а не делами партикулярными и тайным сыском.

– Ну-с, извините, я не хотел вас обидеть, – развёл руками Черкасский и откланялся.

«Ишь чего возомнил! Если царь возвёл его в главные над жандармами, прикомандированными к армии, так мыслит, что и разведку взял за бороду. На-кась, выкуси!» И Артамонов показал вслед князю кукиш…

В полках ротные офицеры звали охотников на ночной штурм:

– Поведёт Скобелев!

Хотя никто не называл место предполагаемой атаки, охотников сыскалось немало. Ведь сам Скобелев кличет! Генералу верили, о его личной храбрости шла молва, будто, как солдат, со стрелками в штыковую ходит…

Накануне ночного штурма Скобелева вызвал Тотлебен:

- Михаил Дмитриевич, надо выбить врага из его ложементов на Зелёных горах.

Проглатывая букву «р», выговаривая вместо неё «г», Скобелев ответил:

– Благодарю за доверие!

Последующие сутки Михаилу Дмитриевичу потребовались на рекогносцировку и на скрытое сосредоточение охотников. Задача, поставленная Тотлебеном, не из лёгких. Предстояло овладеть третьим гребнем Зелёных гор, а оттуда пройти лесок и виноградники, форсировать глубокий, с крутыми берегами ручей, рывком преодолеть открытое поле и, выбив турок из окопов, вскарабкаться на голую, скользкую от грязи высоту, где османами под руководством английских специалистов возведены два редута, соединённые глубокими траншеями.