Александр III: Забытый император

О, дети родины, вперед!Настал день нашей славы!На нас тиранов рать идет,Поднявши стяг кровавый!К оружию, граждане!К оружию, граждане!

Настал черед Лихачева, который напомнил о тесном переплетении судеб двух великих держав.

– Но хотя французы сожгли Москву, а русские взяли Париж, – воскликнул он, – те и другие оставались противниками, но никогда не были врагами!..

В августе того же года было заключено общедипломатическое соглашение между Россией и Францией, носившее сугубо секретный характер. А через год русская эскадра под флагом адмирала Авелана прибыла в Тулон. Газеты, журналы, брошюры заполнились репортажами о франко-русских торжествах. В Лионе, Марселе и Париже, где побывали русские моряки, особой популярностью пользовалась карикатура художника Каран д’Аша,[152] изобразившего Францию в образе разборчивой невесты, отвергающей одного за другим поклонников, а затем бросающейся в объятия русского казака. Не осталась в стороне кондитерская и винно-водочная промышленность: были изготовлены «франко-русские бисквиты к чаю», ликеры «Дуня» и «Москвичка».

Когда намечали кандидата для командования эскадрой, Александр III приказал отметить в списке против каждого адмирала, насколько он владеет французским языком. В список внесли три определения: адмиралы, вполне владеющие французским языком, владеющие в достаточной степени и не особенно владеющие им. В числе последних был контр-адмирал Авелан. Государь выбрал его как выдающегося флотоводца, а по поводу французского языка заметил:

– В таких случаях лучше меньше говорить, чтобы не увлечься…

В самом деле, некоторым военным чинам следовало набрать в рот воды. В том же году генералом Обручевым и заместителем начальника генерального штаба Франции Буадефром была подписана секретная франко-русская военная конвенция, носившая чисто оборонительный характер и не предполагавшая никаких территориальных приобретений за чей-либо счет.

Русский император уважал чужую собственность и не терпел ни малейшего посягательства на нее. Каждое лето государь выезжая на яхте «Полярная звезда» с семьей в финские шхеры для прогулок и любимой рыбной ловли. Ему нравилось хотя бы на короткое время отказаться от условностей придворного этикета и жить «как все». Однажды накануне встречи трех императоров Александр Александрович с государыней и детьми во время такого плавания решил высадиться на маленьком уединенном островке.

Островок казался необитаемым. Император со своим начальником охраны Черевиным готовил снасти, Мария Федоровна осталась на яхте, а Ники и Гоги беспечно бегали, собирали грибы и рвали цветы. В этот момент из кустов вышел заспанный и, видимо, похмельный крестьянин-чухонец. Строго обратившись к царевичам, он на ломаном русском языке объявил им, что здесь этого делать нельзя, так как островок принадлежит ему.

– Полноте! – добродушно сказал император. – Дети вам большого вреда не причинят…

– Нет! – упрямо возразил чухонец. – Нельзя! Это все мое! Я здесь сарь!

На это император ответил:

– Ты здесь царь, а я царь всей России.

Чухонец подошел ближе и, строго посмотрев на государя, с ударением укорил его:

– Господин офицер, так шутить нельзя!

– Да ты с ума спятил! – пытался урезонить чухонца Черевин.

– Оставьте его, Петр Александрович, – возразил император и приказал детям больше не рвать цветов.

Семья направилась к шлюпке, и только тогда чухонец понял, что это действительно царь. Крайне расстроенный, он подбежал к императору и просил у него извинения.

– Нет, нет, – утешил его Александр III. – Это очень хорошо, что ты соблюдаешь порядок!..

Поднявшись на борт яхты, он велел отвезти чухонцу золотые часы со своим портретом и направился дальше в шхеры.

Удобное место было вскоре обнаружено. Минни занималась детьми, а царь уединился с Черевиным и предался наслаждению рыбной ловлей. Клев под принесенную начальником охраны русскую горькую был отменным, и государь задержался в шхерах. Поутру Черевин заметил косые паруса приближающегося корабля.

– Не иначе как яхта министра иностранных дел, – доложил он.

И в самом деле, не прошло и двух часов, как появился смущенный, взволнованный министр иностранных дел Гирс.

– Европа третий день ждет ваше императорское величество! – обратился он к Александру III.

– Когда русский император ловит рыбу, – последовал ответ, – Европа может подождать…

2

Делу время, потехе час. Помимо обожаемой государем рыбной ловли и охоты, помимо других любимых занятий – упражнений на валторне в на басе, помимо лаун-тенниса и коньков, игры в шахматы и карты, помимо русской, французской и итальянской оперы, помимо всего этого была у государя одна малая страстишка, которая, однако, по евангельским заповедям могла быть причислена к смертным грехам. Правда, в ряду всех смертных грехов этот грех оставался, можно сказать, наименее смертным.

Речь шла о любви выпить.