Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры

Так начались десять дней их полного, абсолютного счастья — они остались одни на земле! Александр устроил ей этот праздник, хотя поначалу у него были другие планы — работа, как всегда, бесконечная работа. Часть людей, получив от него задания, ушла по морю к устью Тигра, часть он раскидал по окрестностям. На внушительном расстоянии расставил посты, которые оградили их от нежелательных встреч.

В их дюнном царстве минуты и часы перестали играть роль, были только рассветы и закаты, рассветы и закаты, делившие время на день и ночь. Александр никуда не торопился, но и не тяготился праздностью и ничегонеделанием. В первый раз в жизни он жил другим ритмом, без цели и планов, просто так, как жилось. Он не знал, что так можно жить и был приятно удивлен тем, что такая жизнь ему нравится. Они заплывали на лодке далеко в море, ныряли за ракушками на обед, ловили рыбу на ужин, просто рассматривали жизнь моря сквозь толщу воды. Или проводили время на берегу, гуляли по окрестностям, собирали хворост для костра, не встречая на пути никого крупнее черепашек, мышек и ужей. Неужели это было то самое состояние, о котором ему толковал Калан? Просто наблюдать небо, игру волн, ленивое движение облаков, танец колышущейся травы. Быть и ничего более?

Они лежали на дюне подобно двум ящерицам, греющимся на солнце.

— Спасибо, что ты позаботился о том, что мы здесь одни — в нашем царстве роскоши, неги и покоя, — сказала Таис и поцеловала его пахнущий солнцем, запачканный песком локоть.

Александр перевел на нее свои разноцветные коричнево-синие глаза. Карие глаза встречались у каждого второго, синие — у каждого третьего. А такие — необыкновенные и неповторимые — только у него одного.

— В каких только местах, в каких, подчас, необычных условиях я тебя не любил, но не помню, чтоб я раньше при этом так «наедался» песком и солью. — Он рассмеялся.

— Главное, чтоб ты не пресытился мною.

— Ты не из тех женщин, которые насыщают, ты из тех, которые только усиливают голод, — усмехнулся он и перевернулся на спину. После своего ужасного ранения в Индии, он не мог долго лежать на груди. — В воду? — предложил он.

— Охладиться? Или смыть песок? — кокетливо поинтересовалась Таис.

— Мне песок с твоего тела, что амброзия для богов.

Их зубы ударились друг о друга, а вкус его поцелуя напомнил Таис вкус парного молока из детства, молока, пропитанного сладкими ароматами цветущего луга, где паслась бабушкина корова. Парное молоко, пахнущее лугом, луг, пахнущий чертополохом, цветами лимонного дерева и свежим деревенским утром, утро, пахнущее свободой, легкостью и радостью первой жизни маленькой Таис, — вкус святого и вечного детства. Вот так замыкался круг — его поцелуем.

— Ты знаешь, о чем я сейчас подумала? О парном молоке. И о корове.

— Есть хочешь?

— Нет, запах твоих губ напомнил мне…

— … корову? Хорошо, не козла, — рассмеялся Александр.

— Эй! — с укором начала Таис.

— Нет, нет, я тебя понял. Я знаю, о чем ты… — с каждой фразой он говорил все спокойней и медленней. — Я и сам это заметил, но боялся сравнить тебя с… коровой, — он снова рассмеялся.

— Александр, ты невыносим.

— Нет-нет, я знаю… Есть такие вещи, вдруг появляется картина перед глазами, что-то такое забытое и ушедшее, и диву даешься, что это был ты и твоя жизнь, что и это было в твоей жизни! Тогда — незначительное, а сейчас вдруг всплывает из глубины твоей памяти и облекается новым, глубинным смыслом, и ты понимаешь, что… Что? Что неправильно живешь? Что упустил главное? Что светлого будущего нет, а есть светлое прошлое? Что развития нет — его действительно нет… Ты же знаешь, я не люблю вспоминать… почему-то.

— А мне так хочется знать о тебе все. И то, что было до меня, что прошло.

— Прошло ли? Жизнь не проходит, она дополняется, накапливается, иногда наваливается тебе на плечи непосильным грузом. — Он опять усмехнулся, давая понять, что тема исчерпана. — Давай-ка, милая, пока мы здесь, — мы здесь. Начнем сначала: поцелуй меня…

Итак, они были там и были счастливы. Ровно десять дней — декаду, в конце которой Таис поняла, что Александру для полного счастья не хватает, помимо прочего, Гефестиона. Она догадалась об этом по тому, что он перестал смотреть только на нее и видеть только ее, куда бы ни смотрел. Он стал задумываться, взгляд его рассеивался, как сейчас, когда он глядел на заход солнца в голубое перламутровое море. Он думал о Гефестионе, о том, что соскучился по нему, и как было бы славно, если бы он был здесь и они вместе могли наблюдать это чудо природы.

— Зачем ты отправил его с армией? — спросила Таис безо всякого предисловия.

— Он сам захотел. — Александр не удивился, что Таис читает его мысли. — Ему наверное, хотелось побыть «хозяином». Насладиться положением самого-самого главного, и чтобы я — подальше. — Он усмехнулся иронично, но добродушно. — Пусть поиграет.

— Да, эта такая любимая мальчиками игра.

— Тебе все кажутся мальчиками? — Александр смотрел опять на нее и только на нее. Она задумалась.