Александр Македонский. Наследник власти

Фила первой поднялась навстречу гостье, предложила сесть рядом с собой и выпить перед началом пира ароматный настой из лесных ягод и трав.

Все три сестры были очень разными. При этом они отличались и от замкнутых и суровых македонянок. Вдове Кратера Филе, казалось, сама судьба должна была обещать нечто большее, чем обычный удел матери многодетного семейства. Ее прекрасные волосы – длинные, цвета меда – были собраны в тугой узел на затылке. Нежная молочно-белая кожа не знала ни румян, ни белил. Прямой и тонкий нос был словно вылеплен самим Праксителем. Прекрасны были и задумчивые глаза цвета нежных фиалок.

Апама, живя в доме Антиоха, поняла, что в Македонии самым большим достоинством женщины является сдержанность. Место жены ограничивалось пределами дома, роль – воспитанием детей и хозяйством. Но Филу это не устраивало, и Апама сразу почувствовала это. Она также поняла, что должна тщательно взвешивать все, что говорит.

А вот Никея явно готовила себя к роли безупречной хозяйки и матери. Она нехотя оторвалась от ткацкого станка, когда вошла гостья. Стены были увешаны яркими ковриками разных цветов: Никея сама ткала их. Рядом со станком на сундуке лежала тонкая голубая ткань – покрывало, заранее приготовленное ко дню свадьбы. О Пердикке она уже давно забыла думать, даже весть о его гибели не затронула ее души. Апама вспомнила Лисимаха: да, красивая будет пара. Свадьба должна была состояться совсем скоро. Селевк решил не дожидаться ее, предполагая к этому времени находиться по дороге в Вавилон.

В отличие от старших сестер, младшая, Эвридика, была черноволосой, кареглазой и смуглой. Однако, несмотря на это, всем своим обликом она напоминала старшего брата, Кассандра. Что-то сразу насторожило Апаму, которая умела с первого взгляда заглянуть в душу человека. Что-то в этой шестнадцатилетней суетливой девушке было не так. Она явно была менее образованна, чем старшая сестра, но значения этому не придавала. Сразу сообщила, что любит ходить в театр и на спортивные представления на стадиум, чтобы показать себя…

«Неужели умный и образованный Птолемей согласится взять ее в жены? Только ради родства с Антипатром и Кассандром. А если и согласится, то вряд ли будет с ней счастлив», – думала Апама, зная от Селевка, что Птолемей скоро приедет в Пеллу за невестой. Эвридика была тщеславной и самолюбивой – это было ясно из разговора: она говорила только о своих достоинствах. Апама в конце концов решила не думать о ней, но делала вид, что дорожит вниманием всех трех сестер. Она заговорила об Эврипиде и Медее, о Софокле и Антигоне, о поэзии Сапфо, удивляя сестер своей образованностью, заставляя их невольно чувствовать, что она не хуже. В беседе в основном участвовала только великолепно образованная Фила. Непоседливой Эвридике разговор вообще скоро наскучил, она с нетерпением ждала, когда всех позовут в андрон.

Каждая из сестер мысленно признала, что Апама ей нравится и что персиянка вполне может стать подругой. Апаму радовало сознание достигнутой победы. Ей нравилось знать, что она и лучше образованна и гораздо умнее Никеи и Эвридики. К гордой и независимой Филе она почувствовала симпатию и доверие, а главное, нашла в ней родственную душу. Фила была убеждена, что только скудоумным людям свойственно недолюбливать и презирать чужеземцев.

Персиянка наслаждалась победой: если умная женщина хочет чего-то добиться, она всегда достигнет цели.

Между тем беседа мужчин перед вечерней трапезой продолжалась.

Антипатр осыпал Селевка множеством любезностей.

– Этот человек низложил самого Пердикку, осмелившегося возомнить себя равным Александру. Сыновья мои, берите пример со славного Селевка.

Братья с интересом разглядывали Селевка. Они впервые видели его вблизи, но оценили ум в его глазах, заметили выразительность его жестов, решительность и волю его голоса. Кассандр вновь про себя отметил: «Сильная личность! Необходимо заполучить его в союзники».

Пока рабы разливали вино, Селевк случайно встретился взглядом с Иоллой и вспомнил трагический день, когда Александр осушил залпом кубок, наполненный до краев Иоллой. В тот же день великий полководец слег и больше не поднялся. Селевк вспомнил и царицу Олимпиаду и все ее проклятия на род Антипатра: «Сердце матери не обманешь. Хоть Олимпиада и мстительна, и интриганка, а понять ее можно…» Он отогнал от себя эти мысли, сознавая, что наступили новые времена и с этим необходимо считаться.

Антипатр поднял кубок:

– Пожелаем Селевку удач во всех делах на благо процветания его рода и могущества по праву вверенной ему теперь Вавилонии.

Все, кроме Антипатра, осушили кубки. Старый полководец только коснулся губами вина и поставил кубок на стол.

Однако обогнуть опасные рифы в казавшемся на первый взгляд мирном застолье не удалось. Кассандр вновь вспомнил о Полиперхонте. Мысль о том, что отец хочет назначить его после себя регентом, не давала ему покоя.

– Селевк, я и мои братья благодарны тебе за все, что ты сделал для нашей семьи.

– Это мой долг, – с достоинством произнес Селевк.