Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира

– Какая удача, что я встретил тебя, государь! – воскликнул он, протягивая запечатанный свиток. – Евмен хотел, чтобы ты прочел это немедленно.

Александр взял донесение и пробежал глазами по лаконичным фразам:

Евмен – Александру, царю македонян

Здравствуй!

Сын Эвридики обнаружен в колыбели мертвым, и я опасаюсь за жизнь его матери.

Царица Олимпиада прибыла во дворец в ту ночь, когда ты уехал.

Необходимо твое присутствие здесь.

Береги себя.

– Моя мать прибыла вскоре после нашего отъезда. Ты знал об этом? – спросил Александр своего зятя.

Эпирский царь покачал головой:

– Нет, она мне ничего не говорила, когда я покидал Бутрот. Я не думал, что она действительно собирается присутствовать на церемонии. Для нее это было бы еще одно оскорбление. Она думала, что таким образом Филипп полностью ее устраняет, так как после женитьбы я и без нее гарантировал безопасность его западных границ. Не могу представить себе, почему она решила приехать в Эги.

– Как бы то ни было, теперь она там и уже предприняла серьезные шаги. Поспешим же, пока не случилось чего-нибудь непоправимого, – сказал Александр и пустил Буцефала в галоп.

Они прибыли на следующий вечер, к заходу солнца, и еще издали услышали во дворце душераздирающие крики. На пороге их встретил Евмен:

– Она кричит так уже два дня. Говорит, что это твоя мать убила ребенка. И не хочет расставаться с мертвым тельцем. Но уже прошло время, и ты понимаешь…

– Где она?

– В южном крыле. Пошли.

Александр сделал знак своим телохранителям следовать за собой и пошел через дворец, где повсюду стояли вооруженные солдаты. Среди них было много эпирцев из эскорта его зятя.

– Кто их сюда поставил?

– Царица, твоя мать, – запыхавшись, ответил Евмен, шагавший чуть позади Александра.

Рыдания становились все громче. Временами они вдруг сменялись хриплыми криками или продолжительными всхлипываниями.

Подойдя к двери, Александр без колебаний открыл ее. Увиденное ужаснуло его. В углу со спутанными волосами, с красными распухшими глазами и остановившимся взглядом лежала Эвридика. К груди она прижимала бесчувственное тело ребенка. Голова и ручки малыша запрокинулись назад, и синюшный цвет их говорил, что уже началось разложение.

Одежды на матери были разодраны, волосы запачканы кровью, лицо, руки и ноги покрыты синяками. Во всей комнате стоял тошнотворный запах пота, мочи и разложения.

Закрыв глаза, Александр на мгновение вызвал в памяти образ Эвридики во всем ее великолепии, когда она восседала рядом с царем, его отцом, – любимая, заласканная, вызывающая у всех зависть, – и ощутил, как его охватывает ужас, а в груди и жилах на шее закипает ярость.

Он повернулся к Евмену и спросил с еле скрываемой злобой:

– Кто это сделал?

Друг молча потупился.

Александр снова прорычал:

– Кто это сделал?

– Не знаю.

– Немедленно вызови кого-нибудь, пусть займутся ею. Вызови моего врача Филиппа, пусть позаботится о ней, пусть приготовит что-нибудь успокоительное.

Он двинулся прочь, но Евмен задержал его:

– Она не хочет расставаться со своим ребенком. Что делать?

Александр остановился и повернулся к молодой женщине, которая, как испуганный зверь, еще глубже забилась в угол.

Он тихо подошел к ней, опустился на колени и заглянул ей в глаза, слегка склонив голову набок, чтобы смягчить силу своего взгляда. Потом протянул руку и нежно погладил ее по щеке.

Эвридика закрыла глаза, прислонила голову к стене и издала долгий горестный вздох.

Александр протянул руки и прошептал:

– Дай его мне, Эвридика, дай мне малыша. Он устал, разве ты не видишь? Нужно положить его поспать.

Две крупных слезы медленно скатились по щекам молодой женщины до уголков ее губ.

– Поспать… – пробормотала она и разжала руки.

Александр осторожно взял малыша, словно тот в самом деле уснул, и вышел в коридор.

Евмен между тем привел какую-то женщину из прислуги.

– Я возьму его, государь, – тихо сказала она.

Александр передал ей трупик:

– Положи его рядом с моим отцом.

– Зачем? – крикнул Александр, распахивая дверь. – Зачем?

Царица Олимпиада встала и пылающим взглядом уставилась на него:

– Ты посмел войти ко мне при оружии?

– Я – царь македонян! – вскричал Александр. – И вхожу куда захочу! Зачем ты убила ребенка, зачем так варварски обошлась с его матерью? Кто тебе велел это сделать?

– Ты – царь македонян именно потому, что этот ребенок мертв, – бесстрастно ответила Олимпиада. – Может быть, ты не хотел этого? Ты забыл, как страдал, когда испугался потерять милость Филиппа? Забыл, что говорил Атталу в день свадьбы твоего отца?

– Не забыл, но я не убиваю младенцев и не зверствую над беззащитными женщинами.

– У царя нет выбора. Царь может быть только один, и не существует никакого закона, утверждающего, кто именно должен наследовать трон. Группа знати могла бы взять малыша под свою опеку и править от его имени до его совершеннолетия. Что бы ты делал в таком случае?