Александр Македонский. Царь царей. Книги 1 - 3

– Так предсказали наши жрецы. Они редко ошибаются.

– Собирая сына в поход на Восток, – продолжила Лаодика, – я вручила ему кольцо с выгравированным на нем якорем.

– Я никогда не видела такого кольца у Селевка, – изумилась Апама.

– Не видела потому, что, когда армия Александра приблизилась к Вавилону, Селевк перед вступлением в город потерял кольцо.

Женщины впервые за все время отсутствия в Пелле Селевка дружески беседовали. Апама передала Лаодике рассказ мужа о былых событиях.

– Когда Селевк приближался к Вавилону, его конь споткнулся о камень. Камень раскололся. Небольшой отколовшийся кусок имел форму якоря. Птолемей, оказавшийся рядом с Селевком, истолковал это как символ безопасности. Камень, напоминающий якорь, Селевк вделал в один из своих перстней. И этот перстень действительно хранит его от бед. Где-то, интересно, Селевк сейчас?..

В голосе Апамы было столько грусти, что Лаодика поспешила ее успокоить:

– Об этом мы узнаем завтра на агоре. Пойдем туда сразу после утренней трапезы. На агору новости доходят быстрее всего.

И, пожелав Апаме спокойной ночи, Лаодика удалилась в свои покои.

Апама пролежала без сна всю ночь, мечтая о том, чтобы, повернувшись на бок, увидеть рядом с собой Селевка. На глаза невольно набегали слезы. Но, вспомнив изречение греческого философа, которое она недавно прочла в одном из свитков, сдержалась и перестала плакать. «Надо научиться владеть своими чувствами», – приказала она себе, повторив слова философа, но легче от этого на душе не стало. Апама встала, оделась и бесшумно скользнула мимо покоев Диодимии, которая еще спала. Комнаты, по которым она проходила, казались тихими и пустынными. Только в комнатах рабынь уже вовсю кипела работа. Постукивание набивок ткацкого стана и звенящий шелест веретен доносились из большого низкого помещения, полного девушек, начавших работу задолго до рассвета.

Сквозь неплотно закрытую дверь Апама увидела Лаодику, которая осматривала работу рабынь и делала строгие замечания.

– Почему столько узлов? – Рука хозяйки обрушилась на щеку юной темнокожей девушки. – Мне нужно сукно, а не дерюга. Немедленно отхлестать розгами нерадивую!

«Я бы лишила себя жизни, если бы попала в этот дом в рабство», – вспомнила Апама слова Амитиды. Верная рабыня принадлежала миру трудного, полного опасностей и лишений детства и юности Апамы, с ней были связаны и горести, и радости. И никогда не повышала на Амитиду голоса.

Лаодика обычно вставала рано, по-хозяйски обходила дом, чтобы проверить, все ли на месте. Вся ее жизнь, все ее заботы были в одном: распределить работу между служанками, поварами, сапожниками, портными, проследить, чтобы ее хорошо выполняли, самой время от времени присесть за стан и соткать для мужа и сына теплые шерстяные хламиды.

Наблюдая за Амитидой, которая ежедневно накладывала своей госпоже румяна, подводила глаза, тщательно причесывала, Лаодика, не выдержав, однажды заметила:

– Мужу нужно здоровое и крепкое тело, а не раскрашенное краской лицо. Зачем прибегать к поддельным украшениям, которые вредят истинной и настоящей красоте? Ты же не гетера, а жена. Ты красива и молода. Да мужа сейчас и нет рядом.

Но Апама не вняла суровым наставлениям македонянки. Она каждый день, каждую минуту ждала возвращения Селевка и хотела встретить его во всей своей неповторимой красоте.

Антиох не отставал от жены. Словно в назидание Апаме, за трапезой он тоже часто поучал ее:

– Силу армии составляет порядок. Так и мы, имея большой дом, прочно стоящий на земле, один из лучших домов в Пелле, должны найти для каждой вещи и для каждого раба подходящее место, установить везде порядок и следить за тем, чтобы ничто и никто этого порядка не нарушал. Только порядок в доме радует глаза и ум.

В доме Антиоха жило более пятидесяти рабов, среди них были и писцы, и музыканты, и танцовщицы.

С появлением в доме внука родители Селевка словно обрели вторую молодость. В честь его рождения парадную дверь дома они приказали украсить оливковой гирляндой.

…Заметив Апаму, Лаодика обрадовалась и тут же предложила пойти посмотреть на малыша. Апаме пришлось возвратиться в свои покои в гинекее.

Прогулку по зимнему заснеженному саду, которую она любила совершать по утрам, пришлось отложить.

Маленький Антиох крепко спал. Амитида и кормилица хлопотали в детской спальне, готовясь к его пробуждению.

На отдельном столике Антиоха, которому еще не было и полугода, уже поджидали разноцветные игрушки, сделанные искусными руками рабов: воины, мячи, кораблики, маленький деревянный щит с изображением льва и меч. Рядом с колыбелью стоял конь-качалка.

– Какой же ты красавец! – тихо и нежно произнесла Лаодика, склонившись над колыбелью внука. – Аполлон, да и только. Если Александр был сыном Зевса, то ты – внук Аполлона. Ведь твой отец – сын Аполлона.

Апама слушала Лаодику с горделивым удовольствием.

– Скоро, не успеешь оглянуться, Антиох, как ты отправишься вместе с отцом завоевывать мир.

Наконец Лаодика вспомнила об Апаме:

– После завтрака отправимся на агору. Может быть, узнаем что-нибудь новое о Селевке.