Александр Маккуин. Кровь под кожей

Служба началась ровно в одиннадцать часов – в отличие от многих показов Маккуина, славившегося вечными задержками и опозданиями. Проповедь прочел канцлер-каноник собора, преподобный Джайлс Фрейзер. «Его жизнь проходила на виду, но его можно назвать не столько броским, сколько беззащитным и скромным», – сказал он. Фрейзер в золотой с белым ризе, инкрустированной стразами Сваровски – такие ризы были заказаны к трехсотлетию собора, – напомнил собравшимся о достижениях Маккуина: четыре раза, с 1996 по 2003 год, его называли лучшим дизайнером Великобритании. В 2003 году его назвали лучшим дизайнером мира; в том же году он стал командором ордена Британской империи. «Воздадим хвалу его творческому уму, его таланту организатора и способности шокировать». Далее Фрейзер упомянул преданность Маккуина друзьям, его любовь к животным (особенно к трем собакам, пережившим его) и его «трудный характер» – должно быть, в зале невольно улыбнулись те, кому довелось испытать на себе выпады его острого языка. «Когда ему требовались поддержка и уединение, он находил их в кругу своей семьи, – продолжал Фрейзер. – Вот почему, несмотря на блеск окружавшего его мира, он никогда не забывал о том, что родился в лондонском Ист-Энде, и о том, сколь многим он обязан своим близким».[10]

Представители семьи Маккуин сидели в соборе отдельно от знаменитостей и моделей. Эндрю Гроувз, один из бывших возлюбленных Маккуина, заметил, что таксисту Роналду, отцу дизайнера, и его братьям и сестрам явно не по себе. «На службе они чувствовали себя не в своей тарелке, – заметил Гроувз, который в 1990-х годах работал художником-модельером под псевдонимом Джимми Джамбл, а позже стал преподавателем моды и дизайна. – Мне показалось, что они не в полной мере осознали, кем был Ли. Они как будто все время удивлялись, из-за чего, собственно, такой шум».[11] Элис Смит, консультант модельного агентства, которая дружила с Маккуином с 1992 года, обратила внимание на то, как по-разному обуты собравшиеся. «Поминальная служба произвела на меня очень странное впечатление; его родственники совсем не сочетались с представителями модной тусовски. Я все время поглядывала на их ноги. Родные Ли пришли в практичной уличной обуви. А по другую сторону прохода сидели люди в фантастически дорогих сапогах и туфлях, надетых словно напоказ, для хвастовства».

Замеченный контраст символизирует один из парадоксов, какими отмечена жизнь Маккуина, одно из противоречий, которые модельер так до конца и не разрешил. «В этом была его трудность, – заметила Элис Смит. – Его родные были порядочными, славными людьми, которые старались жить достойно. С другой стороны его окружал совершенно безумный мир».[12]

В тот день обстановка была довольно неловкой, так как почтить память Маккуина собрались представители различных клик и группировок – супермодели, актрисы, знаменитые модельеры, семья из лондонского Ист-Энда, друзья-геи с Олд-Комптон-стрит, – которые раньше не пересекались. «Там было странное смешение людей, и никто из них друг с другом не общался, – вспоминает Эндрю Гроувз. – На модном показе все знают, где чье место. Когда я иду на показ, я знаю, что, поскольку работаю в сфере образования, мое место – справа в заднем ряду, а, например, место Анны [Винтур. – Э. У.] – в первом ряду. Какое-то время мы с ней находимся в одном и том же мире, хотя в действительности этого нет».

[13]

После молитвы «Отче наш» собравшиеся встали и спели гимн «Я обещаю тебе, моя страна». Две строки гимна Маккуин наверняка счел бы особенно трогательными: «И есть страна другая, я слышал о ней давно / Самая дорогая для тех, кто любят ее, самая великая для тех, кто знают ее». Всю жизнь дизайнер искал свою «другую страну». Маккуин мечтал о таком месте, надеялся, что другая страна, замысел, человек, платье, сон или наркотик изменят, преобразят его. В конечном счете больше всего – хотя он не скрывал растущей зависимости от кокаина – он зависел от полета фантазии. Ему хотелось когда-нибудь освободиться от своего тела, от воспоминаний, от горестей и обид, от своего прошлого.

Маккуин считал, что любовь наделена силой преображения. «Конечно, у него есть и темная сторона, – говорила Кэти Ингланд за три года до смерти своего друга. – Но он – настоящий романтик. Ли мечтает. Он все время находится в поисках любви, понимаете? Он ищет любовь, и его представления о любви и любовных отношениях… простираются гораздо выше и дальше нашей действительности».[14]