Александр Невский и Даниил Галицкий. Рождение Третьего Рима

Мифический образ Владимира, «бездеятельного» монарха языческой древности, конечно, далек от реального князя Владимира — крестителя Руси. Владимир Святославич явил собой образ деятельного князя-полководца. Но важно другое. Даже на уровне мифологического сознания, имеющего дохристианские корни, князь на Руси воспринимался как сакральный владыка. Такое воззрение на природу верховной власти нашло продолжение и в христинскую эпоху и не только на Руси. Нам уже приходилось упоминать письмо константинопольского патриарха московскому князю Василию, сыну Дмитрия Иоанновича Донского. В этом послании есть примечательные строки. Патриарх пишет: «Невозможно иметь церковь и не иметь царя». В контексте письма позиция патриарха предельно понятна. Он требует от московского князя почитать византийского императора как верховного правителя всех православных христиан. Нет сомнения, что такое воззрение на суть царской власти сложилось в Византии очень давно, еще во времена Юстиниана. Однако данная мысль, будучи хорошо известна и владетельным домам православных государств Восточной Европы, получила неожиданное для византийцев развитие. С падением Царьграда и с формированием независимых православных церквей на Балканах и на Руси мысль об обязательности царской власти для православных славян стала вполне своей, получила легитимизацию. И нет ничего удивительного в том, что средневековый человек ретроспективно воспринимал князя Владимира русским царем, который в действительности был независимым правителем крупнейшей державы мира и инициатором ее крещения, буквально став «новым апостолом» для русских славян. Для времени Александра Невского такой взгляд на суть княжеской власти на Руси получил определенное развитие и в принципе мог бы получить и законченное духовное и политико-юридическое оформление в виде определенного акта интронизации, если бы не власть Орды, чьи ханы рассматривали себя в качестве верховных владык Руси, ее царей. Только невозможность открыто бросить вызов претензии ордынских ханов на царский титул сдержало на Руси развитие полноценного монархического института верховной власти, идея которой была глубоко осознана и уже принята русским религиозным и политическим сознанием в канун монгольского нашествия на Русь.

Не будучи титулованным царем, Александр Ярославич, реальный, исторически достоверный, именно таковым воспринимался русским религиозным сознанием как во время его жизненного пути, так и в особенности позднее. Князь явил собой удивительный синтез и мифологического образа неодолимого и благочестивого богатыря, и исторический тип христианского просветителя и отца народа, став на века живым сердцем его национального бытия, главным символом священной династии русских царей.

ПРОСЛАВЛЕНИЕ И ОСОБЕННОСТИ ИКОНОГРАФИИ

Мы не станем здесь описывать все посмертные чудеса, связанные с явлением князя Александра и его помощью молитвенно просящим о том. Скажем только, что такие чудеса не иссякают и известны и в наше время.

Для нас же важно вспомнить два первых чуда, зафиксированные древними хрониками.

Первое чудо произошло при гробе князя Александра в Рождественском монастыре Владимира. Некому монаху, пономарю, случилось, по обыкновению, бодроствовать в притворе церковном, где почивали мощи князя Александра. Пономарь молился у гроба и стал свидетелем действительно удивительного события. Вдруг сами собой у гроба князя стали зажигаться свечи. В этот же момент из алтаря выходят два чудных старца и, нисколько не обращая внимания на окаменевшего в испуге пономаря, подойдя к гробу Александра, стали молитвенно простить помочь сроднику своему Димитрию, одолеваемому иноплеменными. И о чудо! — князь на глазах у пономаря встал из гроба и тут же сделался невидимым. Произошло это в 1380 году в то самое время, когда русские дружины Дмитрия Донского сражались на берегах Непрядвы с ордами Мамая.

Для верующего сердца дорога память этого первого посмертного чуда князя, вставшего из гроба на битву с татарами и помогшего одолеть векового врага. Первое посмертное благодеяние русским людям князя стало логическим продолжением всего его жизненного пути, всей его земной политики, нашедшей оправдание в очах Всевышнего и на небесах. Вместе со своим потомком Александр взял военный реванш у тех, перед кем ради будущего Руси и ее народа вынужден был склонить голову.