Александр Солженицын. Портрет без ретуши

Солженицын своим поведением нарушал правила игры, к которым так привыкли на Западе. Известная личность, конечно, тоже имеет право на личную жизнь. Все хотят знать, какие у него стулья и постель. Когда он встает и ложится. Что он любит есть, где был вчера на коктейле и на какой прием он собирается послезавтра. Это Солженицыну не нравится. Не потому, что не сумел приспособиться к фиктивному демократизму Запада, но прежде всего потому, что не смог усвоить основные правила западного стиля и образа жизни.

Удачно это подметил один из репортеров швейцарского еженедельника «Вельтвохе», рассказавший, что один из его американских коллег задал ему вопрос: «Что делает Солженицын?»

Швейцарский журналист честно ответил, что не знает, и добавил: американские или английские журналисты быстрее попадут к Солженицыну, чем швейцарские. И далее указал на то, что Солженицыну следовало бы помнить, что он живет в Швейцарии и, будучи столь выдающейся особой, должен чувствовать свой долг по отношению к стране, предоставившей ему убежище.

То, что написал репортер вышеупомянутого журнала, заметили, конечно, и господа Мюллер и Мейер. И они задались тем же вопросом, что и преподаватели школы для избранных «Атенеум»: «А что, собственно, ищет Солженицын в Швейцарии?» Действительно ли стабильность банков, низкие налоги и уединение, если оно вообще бывает? Господа Мюллер и Мейер также заметили, что вокруг Солженицына много шума и беспокойства. «А не повредит ли это нашему спокойствию?» Ведь швейцарцы ничто не ценят так высоко, как свое спокойствие, и не любят тех, кто приносит слишком много шума и волнений на берега их озер.

А Солженицын принес с собой и беспокойство и тревогу.

Вскоре он почувствовал, что в Швейцарии у него что-то не ладится. И он пустился в путь.

Сначала в Канаду – с намерением поселиться в этой стране. Лауреат Нобелевской премии в области литературы сразу же здесь столкнулся с заботами обыкновенного беженца, который зависит от чиновников иммиграционной службы, полиции по делам иностранцев и прочих малоприятных учреждений. Канадцы разрешили ему пребывание на шесть месяцев, но затем заявили о нежелательности его дальнейшего нахождения в стране.

– Не хотят, чтобы я жил в Канаде? Неважно!

Александр Исаевич Солженицын едет в Соединенные Штаты Америки. Там к нему отнеслись очень любезно, вежливо, но сдержанно. Ему позволили «излить душу» в громких антисоветских провокациях. Впрочем, это утверждение несколько преувеличено. Шел июнь 1975 года. Солженицын прожил на Западе год и четыре месяца. Руководители Соединенных Штатов не устроили ему, как он ожидал, официальных оваций. Сенаторы оставались на своих местах, а политика США не менялась по его указаниям. Солженицын выступил перед руководителями профсоюзной организации АФТ-КПП и, согласно своему кредо, доносил.

Только на сей раз не на свою первую жену Наталию Алексеевну Решетовскую, не на друга Кирилла Семеновича Симоняна, а на страну, в которой он родился и которая его прогнала, – на Советский Союз. Клеветал патетически. Преувеличенно и без доказательств. Он назвал себя рабочим и другом американской демократии. Как сочетать теорию «покаяния», «жертв» и «возврата к патриархальному образу жизни» с американской моделью промышленного общества, пусть разъяснит он сам. Солженицын просто надел очередную маску и ничтоже сумняшеся продал свою совесть. Он указывал на «слабость Запада» и более или менее откровенно призывал к войне против Советского Союза.

Уже не в первый раз.

«Дух Мюнхена не исчез в прошлом и не был кратковременным эпизодом. Я осмелюсь даже сказать, что дух Мюнхена овладел XX столетием. Застывший цивилизованный мир не нашел при возвращении варварства никакой от него защиты, кроме уступок и улыбок… расплата за трусость будет ужасна. Смелость и стойкость мы обретем лишь тогда, когда решимся на жертвы» – так говорил человек, который бросил своих бойцов под Вордмитом в 1945 году.

О каких жертвах может идти речь? Где и когда? В мирное время жертвы возможны во время какой-нибудь дорожной катастрофы, непредвиденной аварии или в момент стихийного бедствия. Но к чему призывает Александр Солженицын? Ответ ясен: к войне.

Среди всех выступлений лауреатов Нобелевской премии его речь особенно выделяется категоричным призывом к вооруженной борьбе с кафедры учреждения, которое выдает себя за самое гуманное на земле. Основной смысл этого заявления Солженицын повторил и в Соединенных Штатах Америки. Он здесь укорял Запад в «слабости», а Советское правительство обвинил в том, что оно обмануло трудящихся, издав декреты о заводах, земле, мире, свободе печати. Он заявил:

«Это была система, которая уничтожила все прочие партии.

Я прошу вас понять: она уничтожала не просто партии, не распустила их, но их членов уничтожила, всех членов партий, уничтожила других, вот так она их уничтожила;

– это была система, которая осуществила геноцид крестьянства; 15 миллионов крестьян было отослано на уничтожение».

И дальше: