Александр Васильевич Суворов

В самом деле, план его был не книжный, схематический, а типичный суворовский, построенный на точном учете обстановки и решительных наступательных действиях, в каждой черточке отражающий энергию и дарование его автора и исполнителя. В глухую ночь союзные войска двинулись непосредственно к Фокшанам. В правой колонне шло 18 тысяч австрийцев, в левой – 7 тысяч русских. На полпути, у речки Путны, встретился передовой отряд турок. После упорного боя он был опрокинут; всю следующую ночь под огнем противника наводили понтонный мост, и к утру река была форсирована. Началась самая трудная часть предприятия.

Дорога к Фокшанскому лагерю вела через густой, трудно проходимый лес; подступы к лесу защищала пятнадцатитысячная турецкая конница. Отразив в результате пятичасового боя бешеные наскоки конницы, союзные войска достигли опушки. Здесь Суворов повел свою колонну в обход леса, австрийцы же стали обходить лес с. другой стороны. Пройдя некоторое расстояние, Суворов вдруг свернул с дороги и пошел напрямик через болота. Увязая в тине, на каждом шагу проваливаясь в трясину, солдаты с огромным трудом проделали эту часть пути. Но результатом этого маневра было появление русских войск с той стороны, откуда турки совершенно не ожидали их. Все турецкие пушки были направлены в другую сторону, здесь не было возведено укреплений, – словом, ничто не мешало Суворову нанести внезапный фланговый удар по турецким позициям. Он так и сделал. Обе союзные армии установили между собой связь и, не давая противнику опомниться, сбили его последовательно со всех позиций. Турки укрепились в нескольких близлежащих монастырях, но вскоре были выбиты и оттуда.

«Рассеянные турки побежали по дорогам браиловской и к Букаресту. Наши легкие войска, догоняя, их поражали и на обеих дорогах получили в добычу несколько сот повозок с военной аммунициею и прочим багажом», вспоминал Суворов в автобиографии.

Только теперь встретились, наконец, оба командующих. Принц Кобургский сейчас же устроил походный обед. Даже дележ добычи не омрачил праздника, хотя об этот камень преткновения разбивалось не одно хорошее начинание Суворов уступил австрийцам все продовольственные склады, так как он уже собирался возвращаться обратно; прочие трофеи были поделены поровну. Эта победа побудила Австрию прервать начатые ею переговоры с Турцией о сепаратном мире.

Именно с Фокшанского сражения турки выделили Суворова среди всех прочих военачальников. Имя «Топал-паши»[62]

стало, внушать им страх.

Одна из любопытнейших особенностей Фокшанской битвы – это метаморфоза, происшедшая там с австрийскими войсками. Воодушевленные уверенностью Суворова, видя храбрость и стойкость русских солдат, австрийцы также дрались храбро. От их былой инертности не осталось и следа.

На обратном пути в Бырлад Суворов отправил Репнину и Потемкину лапидарные донесения о сражении. Потемкин написал по этому поводу Репнину: «О фокшанском деле я получил, так сказать, глухую исповедь и не знаю, что писать ко двору. Синаксарии[63] Александра Васильевича очень коротки; извольте истребовать от него подробного донесения, как дело происходило и куда неприятель обратился». Одновременно он сделал выговор Репнину за чрезмерно горячее поздравление, посланное принцу Кобургскому: «В письме к Кобургу вы некоторым образом весь успех ему отдаете. Разве так было?

А иначе не нужно их так подымать, и без того они довольно горды».

Суворов сразу вернул себе былой престиж и стал действовать более свободно, не озираясь так опасливо, как прежде, на стороживших каждый его шаг Репнина и Потемкина.

Август прошел в полном бездействии. Турки оправились от фокшанского поражения и задумали грандиозную операцию: разбить сначала австрийцев, а потом обрушиться на расположенные по линии Бырлад-Яссы русские войска. Искусным маневром – демонстрацией своего тридцатитысячного отряда под Измаилом – турки обманули Потемкина и побудили его сосредоточить главные силы в этом районе. Между тем у местечка Рымника сосредоточивалась огромная армия под начальством великого визиря Юсуф-паши. Со дня на день она готовилась перейти в наступление.

В начале сентября 1789 года австрийцы получили через лазутчиков сведения о приближении этой свыше чем стотысячной армии. Австрийский командующий, принц Кобургский, тотчас обратился за помощью к своему испытанному союзнику – Суворову.

Мало доверяя сведениям принца Кобургского, Суворов решил выждать дальнейших известий. Но через сутки прискакал второй курьер – турки подошли к австрийским позициям, и со дня на день можно было ждать атаки. На клочке бумаги карандашом Суворов написал принцу Кобургскому одно слово: «Иду!»

Наличные силы его составляли 10 тысяч человек. Из них 3 тысячи он оставил для прикрытия своего тыла от возможной атаки турок и взял с собой только 7 тысяч. Командирами были взяты хорошо известные ему генерал-майор Позняков, бригадиры Бурнашов и Вестфален, кавалерийские полковники Поливанов и Шрейдер, артиллерийский майор Яков Гельвиг.