Александра

Вскрыла ему брюшную полость, добралась до апендикса. Фрося чуть в обморок не упала, когда я вскрывала маркиза. Коновал крестился, смотрел на меня глазами величиной с блюдце. Зажимов было катастрофически мало, но пришлось обходится тем, что есть. Вскрыла я маркиза вовремя. Апендикс вздулся и мог лопнуть в любой момент. Отсекла его, купировала кишку. Взяла в руки и вытащила, только отвернулась от операционного стола как извлечённый отросток лопнул. Гной и слизь полились на пол. Да что б его. Пришлось в темпе менять халат, мыть тщательно руки. Потом сшивала пациента. Внутренние швы, проверка — не забыла ли что в брюшной полости? Потом наружные швы. Фрося и Дарёна молодцы. Помогали мне. Убирали кровь с раны, промокая её тряпицами. Ужас, конечно, сплошная антисанитария, но где я возьму стерильные тампоны? Хотя этим нужно озаботиться. Когда закончила последний шов, проверила пульс. Не очень хорошо, но терпимо. Маркиза унесли в одну из опочивален. Коновалу, его звали Епифан, налила кружку самогона. Он её съел, как родниковую воду, поклонился мне, назвав матушкой-боярыней и отвалил. Я вышла на крыльцо, сняла маску и села на лесенку устало. Чувствовала. Как меня отпускает напряжение. Всё же я впервые проводила операцию самостоятельно, да ещё в таких условиях. Ко мне подошли бояре Вяземские, боярин Михаил, фамилия у него была Стародубский. Он оказался князем. Кстати, Вяземские тоже были князьями. Хотя почему-то назывались боярами. Вообще, родовитые бояре Москвы имели тот же статус, что и князья. По сути, разницы особой не было. С боярами был и маркиз. Ещё какие-то разодетые дяденьки.

— Ну как, княгинюшка, Александра Вячеславовна?

— Всё в руках божьих, батюшка. Больной орган я удалила. Сейчас остаётся только ждать. Мужчина он молодой, должен справится. Я пригляжу за ним.

— А везти его можно? — Спросил боярин Стародубский.

— Нет. Он не транспортабелен.

— Что? — Не поняли высокородные.

— Перевозить нельзя, швы могут разойтись. Ему сейчас покой нужен.

Старший Вяземский, маркиз и Стародубский прошли в опочивальню, где лежал пациент. Он спал. Старый маркиз успокоился. Большой обоз разбил лагерь недалеко от стен укрепления. Конечно же семья Стародубских и маркиз с некоторыми своими людьми, расположились в тереме. Места всем хватило. Вечером Вяземские устроили что-то типа посиделок. Мужчины трапезничали и бражничали отдельно. Женщины отдельно. Я плохо спала. Постоянно просыпалась к больному, хотя там постоянно дежурили две девушки с наказом, если молодому маркизу станет плохо, то мне должны сразу сообщить. Но состояние юноши оставалось стабильным.

Утром болящего проведали маркиз и Стародубский с Вяземским. Маркиз и князь Михаил странно на меня смотрели. Маркиз попрыгал в церемониальном приветствии, а Михаил поклонился мне в пояс. Я всё поняла, когда они оба назвали меня «Ваше Высочество».

Я сделала реверанс, но совсем немного. Легкий поклон головы, жест правой рукой. Маркиз опять заскакал, радостно поблёскивая глазами. Я — вновь кивок, чуть присела и вновь жест рукой, словно у меня в ней сложенный веер. Помнила по фильму «Собака на сене», когда Диана отвечала маркизу. Маркиз вновь заскакал, да достал он меня! Третий кивок, опять жест. Если четвёртый раз начёт скакать, я ему точно чем-нибудь отоварю по тыковке. Но так прикольно, как он ногами дрыгал, цирк на колесах. Князь-боярин Михаил тоже, не просто кланялся, а отставил правую ногу назад и развёл руками. Ну ладно, этот хоть не скакал, как козёл. С нами была главная маман Вяземская. Она моментально надулась от собственной значимости. На Стародубского смотрела с высока, как и на маркиза. На меня с теплотой, с которой даже на своих детей не смотрела. Боярин Фёдор тоже надулся. Чего это они? Посмотрела на Ивана. Заметила, что его обожание и благоговение выросло совсем до неприличных размеров, даже стала опасаться.

— Прошу прощения, Ваше Высочество. — Начал говорить фон Клаузиц. Конечно же мне переводил его слова толмач, или по нашему переводчик. — Я могу засвидетельствовать своё почтение младшей венценосной особе, вашей сестре?

А вот этого надо было избежать. Вдруг Ленка не сообразит, как нужно отвечать на попрыгушки? И что-нибудь ляпнет?

— Маркиз, моя сестра ещё почивает. Позже. — Елена и правда спала. Вообще она засоня, любит утром поваляться в постели. Особенно здесь на мягких перинах.

— Ваше Высочество, — продолжал настырный немчин, — почему Вы в таком наряде?

Вяземские молчали. Но им этот вопрос не понравился, ибо это могло быть рассмотрено, как урон чести. Я была одета в свой утренний костюм. Камуфляжные штаны, ботинки, камуфляжная майка и куртка. После боя на шестах, мы с Иваном по утрам стали упражняться. Часто к нам присоединялся и Василий. Для него тоже сделали шест.

— У меня утренний променад, маркиз. А для него подходит именно такая форма одежды.