Александра

— Царевна!.. — Успел сказать он и тут же заткнулся, замерев на месте. Евсей среагировал мгновенно. Он рванул парня на себя. В его руке появился боевой нож, лезвие которого упёрлось моему диверсанту в горло.

— Прирезать его надо. — Тихо проговорил дядька. — Он увидел то, чего видеть не должен был.

Иван медленно выдвинул меч из ножен. Никифор стоял, вытянувшись и не шевелясь. Он сразу всё понял. И теперь с покорностью ждал смерти.

— Отпусти его, дядюшка. — Сказала я спокойным тоном, глядя Никифору в глаза. — Он никому не скажет.

— Клянусь. — Прохрипел Никифор.

— Никто не должен знать о короне императора. Никто. Знать будем только я и вы трое.

— А батюшка? — Спросил меня Иван.

— Он тоже должен узнать. Но я верю, что Фёдор Мстиславович сохранит это в тайне. Ведь вопрос короны, это сама жизнь. И не только его, но и всего рода Вяземских. И ты, Никиша будешь молчать. Даже под пыткой на дыбе. Иначе тебя будет ждать не только страшная и мучительная смерть, но и проклятие, которым будет проклят весь твой род до седьмого колена. Ты понял?

— Понял. — Евсей отпустил парня и отступил от него. Никифор робко подошёл ко мне и опустился на колени. Взял мою правую ладонь и прижался к ней лбом.

— Благослови, матушка-государыня.

— Благословляю. Встань палатин Никифор. Ибо отныне ты хранитель короны. Береги и защищай её, не щадя своего живота и крови. Клянись!

— Клянусь.

Посмотрела на двух остальных мужчин.

— Я её вернула. Больше она не попадёт к папистам. Она принадлежит мне по праву. Только мне и никому более. Иван, найди отрез ткани. Никифор принеси перемётную сумму. Повезёшь корону в ней.

Никиша вскочил на ноги и побежал к лестнице.

— Значит не отдашь Великому князю? — Спросил Евсей.

— Нет. Не зачем ему это. Тем более, у Великих князей Московских уже есть своя корона, шапка Мономаха. Вот пусть она и остаётся символом верховной власти на Руси.

Иван притащил отрез атласной ткани. Расстелил его на полу. Я сняла корону и аккуратно положила её на ткань. Завернула и связала запасной тетивой от лука. Прибежал Никифор. В руках нес перемётную суму. Я поместила корону в неё. Отдала суму Никифору.

— Теперь ты отвечаешь. Из рук не выпускать. Но старайся к сумме не привлекать внимания. Понятно?

— Понятно, государыня.

— Не называй меня так. Лишнее.

Заглянула опять в сундук. Вытащила оттуда массивный золотой крест, усыпанный драгоценными камнями. Крест явно был патриарший. Усмехнулась.

— Как вы думаете мужи, что это за крест?

— Напрестольный крест, дочка. Какой красивый и дорогой.

— Конечно дорогой. Это патриарший крест. Этим крестом крестили императора Константина. А потом благословляли на царствие восточно-римских императоров. Как ты думаешь, дядька, Московский митрополит обрадуется такому подарку?

— Скажешь тоже, дочка. Не то что обрадуется, это же как он вознесётся, получив такие патриаршие регалии!

— Не отдаст в Константинополь?

— Кто? Наш митрополит? Нет. То, что попало в руки нашей митрополии, назад уже не воротишь. Да они глотку перегрызут кому угодно за этот крест. — Евсей стал вглядываться в меня. Я же хитро улыбалась.

— Хочешь передать его митрополиту? — Дядька покачал головой. — Умна, дочка. Ты же сразу получишь покровительство высших иерархов православия.

Я кивнула. Молодец Евсей, сразу зрит в корень. Мне от этого креста ни холодно, ни жарко. А вот покровительство церкви очень даже нужно. И я была уверена, что митрополит и епископы моментально подтвердят мой статус византийской принцессы, чтобы ещё больше легализировать передачу им такой реликвии. На самом ли деле этим крестом крестили императора Константина, я понятия не имела. Но кто это сможет опровергнуть? Никто. У меня тут огромное поле деятельности. Главное не завраться до такой степени, что берега потерять. Вытащила массивную шкатулку из красного дерева, отделанную золотом и камнями. Так, а это что такое? На крышке шкатулки, как я её обозвала, на золотой пластине была гравировка, конный воин, поражающий копьём змея. Так стоп. Так изображают Георгия Победоносца.

— Это рака, дочка. — Сказал Евсей, глядя на шкатулку. — В таких мощи святых хранятся.

Рака была закрыта на два золотых крючка. Я их отодвинула и подняла крышку этой шкатулки. Там на бархате лежал череп. Не поняла?!

Евсей начал истово креститься.

— Господи Иисуси, да святиться имя твое… — Говорил он. Потом перестал читать молитву. Его лицо расплылось в счастливой улыбке. Я удивлённо смотрела на дядьку. Чего это его так заколбасило от старой черепушки? — Сподобился, чудо узреть. — Говорил он восторженно, как наркоман, увидевший халявную дозу. — Мощи Георгия Победоносца. Покровителя воинства русского. — Он взглянул на меня совсем ошалевшими глазами. — Дочка, это же чудо. Тебе все ратные люди Руси благодарны будут по гроб жизни.