Александра (СИ)

— Понятно, — вздохнула девушка, погладив своенравную красавицу.

Оборский отошел в противоположный конец веранды, чтобы не мешать Александре. Он искоса наблюдал за Сашей, делая вид, что смотрит на липовую аллею, а сам, ни на минуту, не упускал из виду свою пару.

Девушка, прикрыв глаза, откинулась на спинку кресла и запустила руку в густую шерсть лежащего у ее ног Тошки. Так привычно и обыденно, как будто и не было этих почти двух месяцев в клинике. Волк довольно зажмурился и улегся поудобнее, впитывая немудренную ласку, а Глеб с завистью наблюдал за его блаженством. «Счастливчик… Ему любовь Саши достается просто так… — оборотень попытался успокоить своего зверя, обеспокоенно рыкающего внутри, — не время. Не сейчас…»

Оборский смотрел на девушку, замечая малейшие изменения, происходящие с ней. Вот, она слегка нахмурилась, словно подумав о чем-то неприятном, легкая морщинка между бровями стала глубже, точеный носик наморщился, а потом, ее лицо неожиданно разгладилось, расслабилось, и робкая улыбка скользнула по губам, отдаваясь в сердце Глеба щемящей нежностью. Как же давно он не видел улыбающуюся Сашу! Девушка умиротворенно смотрела вдаль, выражение ее лица смягчилось, и оно будто озарилось изнутри ярким светом. О чем она думает? О чем мечтает?.. Этого Глеб не узнает никогда…

А Саша с наслаждением вслушивалась в звуки леса и вела неспешный разговор с детьми. Она рассказывала своим крохам, как прекрасен мир, в который они придут, как ярко светит в нем солнце, как чудесно просыпаться утром и знать, что впереди бесконечный день и целая уйма времени, как весело блестит вода в реке и как здорово смотреть на бескрайнее, синее небо… Рассказывала о своей любви к ним и о том будущем, которое их ждет. И только об одном забывала сказать. О том, что в их будущем никогда не будет ее…

Оборский смотрел на улыбающуюся Сашу, и тихая надежда просыпалась в сердце мужчины. Его девочка не может умереть. Не для того он столько лет ждал ее, не для того переступил через отчаяние и позволил себе жить. Был момент, когда Глеб подумывал свести счеты с опостылевшим существованием. После того ужаса, что он сотворил со своей парой, Оборский ждал лишь мгновения, когда она очнется, чтобы убедиться, что девушка выживет. А дальше… Или нож в сердце, или пуля в голову. Скорее второе, чтобы закончить начатое когда-то судьбой. И лишь то, что Саша оказалась в положении, заставило Оборского отказаться от своего решения. Он должен позаботиться о своей паре и о своих детях. И точка.

«Все. Хватит о грустном. Пора уходить, пока она не замерзла.»

Мужчина подхватил девушку на руки и понес в дом.

— Глеб Александрович, может быть, я сама пойду? — попыталась проявить самостоятельность Александра.

— Вот, как только окрепнешь немного, так и пойдешь, — прервал ее Глеб, — а пока, я побуду твоим «транспортом»

Он весело усмехнулся и крепче прижал к себе невесомую ношу. «Ишь, чего захотела! Да, он теперь ее с рук не спустит!» — собственнически обняв Сашу, подумал оборотень.

В комнате, переодев ее в халатик, Глеб уложил девушку и присел с ней рядом.

— Саш, я поговорить с тобой хотел, — начал мужчина.

Александра вскинула на него глаза.

— Борис Анатольевич договорился с известным шведским врачом о консультации. Сегодня вечером они подъедут сюда. Я тебя очень прошу — потерпи еще один осмотр, ладно?

Оборский всматривался в задумчивое лицо Саши, успокаивающе поглаживая ее по руке.

— Этот доктор тоже из ваших?

— Да.

— И вы думаете, что он сможет мне помочь?

— Я очень надеюсь на это.

— Ну, что ж, пусть осматривает, — вздохнула Александра, и Глеб понял, что она не верит в свое выздоровление, просто соглашается с его решением.

Глава 15

Вечером Оборский встречал приехавших врачей. Профессор Николсон оказался приятным пожилым господином, с внимательными серыми глазами и доброй, располагающей улыбкой. Он щурился сквозь оправу роговых очков и с интересом осматривался вокруг. Старая усадьба вызвала у доктора неподдельный интерес.

— У вас прекрасный дом, мистер Оборски, я искренне восхищен. Как давно он построен? Если не ошибаюсь, где-то начало девятнадцатого века?

— Вы правы, — улыбнулся Глеб, — особняк построили в тысяча восемьсот тридцатом. Он много лет принадлежал моей семье и, лишь после революции, перешел в руки государства. Здесь долгое время был санаторий для работников культуры.

— Да-да, печальные страницы российской истории, — сокрушенно покачал головой Николсон, — искренне сочувствую. Когда-то я увлекался русским искусством и архитектурой, надеюсь, немного позже, вы проведете для меня экскурсию по вашему особняку, уверен, что увижу много интересного.

— Да, конечно. Когда дом вернулся ко мне, я постарался восстановить прежнюю обстановку почти в том виде, в каком она была при моих родителях. Вы обязательно все увидите, но, для начала, предлагаю немного отдохнуть с дороги, а потом, поужинать, — вежливо предложил Оборский, скрывая свое нетерпение. Больше всего на свете, ему хотелось взять профессора под руку и отвести в его Сашину комнату.