Лаке
. Видишь ли, твой вечный недостаток…Маке
. Ничего не хочу знать! Ты должен назвать его!Лаке
. Не скажу.Маке
. Тогда я дам тебе пощечину, понимаешь!Лаке
. Пожалуйста! Только ты очень-то на меня не налетай. Интересно выходит! Но конечно, я во всем виноват, а не ты… Я поспешил предупредить тебя, чтобы ты остерегался друзей, чтобы ты, как последний дурак, не доверял любому и каждому, я обращаю твое внимание на то, как судачат сплетники про твою честь и про честь твоей жены, — и ты, вместо того чтобы поблагодарить, набрасываешься на меня… Ну что же, ты меня заставишь впредь избегать тебя…Маке
. Значит, ты не хочешь мне сказать?Лаке
. Нет.Маке
. Мерси.Длительная пауза, во время которой Маке барабанит пальцами по столу. У него такой вид, словно он что-то глубоко обдумывает. Появляется новый посетитель, Таке; он подходит к столику друзей.
Таке
. Добрый вечер.Лаке
и Маке. Добрый вечер.Таке
. Ну и трепач же ты, дружище Лаке! Заставил меня потерять целую ночь. Я сидел и ждал тебя до рассвета, как идиот, у Космана.Лаке
. Прошу тебя, извини. Я никак не мог, просто падал от усталости. Мне необходимо было отдохнуть как следует ночью. Я лег спать в восемь часов.Маке
Лаке
. Вот видишь? Это его недостаток — он скотина! Да еще грубый… и не умеет себя вести!ФАЙВ-О-КЛОК
Файв-о-клок по-английски пять часов дня. В великосветском обществе каждая дама назначает определенный день (jour fixe), когда она принимает гостей и потчует их чашкой чая в пять часов дня. Поэтому в высшем свете говорят еще и «five o’clock tea», то есть пятичасовой чай. Дамы из высшего круга обычно публикуют в хронике Клаймора свой приемный день к сведению многочисленных знакомых и друзей. Например, в газете «L’indépendance Roumaine»
[110]напечатано:«Madame Esméralde Piscopesco five o'clock tea tous les jeudis»
[111].«Сегодня как раз четверг, — подумал я, — схожу-ка я к мадам Пископеско».
Лакей во фраке и белых перчатках ввел меня в роскошный салон богатого особняка Пископеско. Однако там никого не оказалось. Неожиданно я услышал голоса в глубине салона. Ах вот что, это разговаривают в маленькой интимной гостиной, отделанной в стиле Людовика XV. Два женских голоса щебечут наперебой, напоминая чириканье воробьев. Направляюсь туда и застаю мадам Мэндику Пископеско со своей сестрой, мадам Тинкуца Попеску. Госпожа Мэндика встречает меня со своей обычной грацией и приглашает принять участие в беседе. Признаюсь, я всегда питал слабость к тому, что французы называют la causerie
[112], и поэтому охотно посещаю светское общество. Иными словами, мне нравится беседовать с дамами высшего света. Я нахожу в этих беседах гораздо больше прелести, чем в мужских разговорах. Женщины умеют сказать тысячу пустяков с такой грацией, что это выглядит куда более интересным, чем серьезные мужские разглагольствования. Простой цветочек, ленточка, еле уловимый нюанс в тоне или любой пустяк, облагороженный проницательным женским умом и произнесенный с тем необыкновенным изяществом и с теми нежными голосовыми модуляциями, которые свойственны одним лишь женщинам, да еще при этом сопровождающийся прелестной игрой глаз, приобретают для меня невыразимое очарование. Обо всем этом я думал, входя в салон мадам Пископеско. Мне предстояло провести здесь восхитительные минуты.Я
. Вы разрешите, мадам Пископеско…Мэндика
. Вы пришли как раз вовремя…Тинкуца
. Вы были в…?Мэндика
. Замолчи!.. Дай мне сказать… Вы были вчера вечером в цирке?Я
. Да, был.Тинкуца
. Кто еще…Мэндика
. Да замолчи ты, бога ради!Я
. Вашу сестру?Мэндика
. Нет… Мицу Потропопеску, ту молоденькую, знаете?Я
. Да; она была в ложе напротив…Мэндика
Тинкуца
Мэндика
. Молчи!..Я
Мэндика
Я
. Да…Мэндика
Я
. Кажется…Мэндика
. С лентами вье-роз? [114]Тинкуца
. Погоди, увидим…Мэндика
Тинкуца
. Нет, позволь уж и мне спросить! Почему только ты можешь задавать вопросы?Мэндика