Александрийская гемма

— Не думаю. В подобных случаях мы все отправляем вместе с больным. Порой от какой-то минуты зависит человеческая жизнь.

— М-да, у вас времени зря не теряют, — саркастически процедил Гуров.

— Наверное, сестра даже не успела оформить как следует!

— Не знаю, спросите у сестры. Мы сделали все, что полагается: обработали раны, наложили повязку, ввели обезболивающее. Специалистов по нейрохирургии у нас нет, психиатров — тоже.

На том и расстались к обоюдному облегчению.

— А ночь хороша! — Выйдя наружу, Гуров полной грудью вдохнул теплый, насыщенный сыростью воздух. — Тихо-то как, господи! И звезды! — Он достал сигареты и присел на ступеньку возле дряхлого облупившегося льва. — В гостиницу поедем?

— Куда же еще?.. Вздремнуть часок-другой не мешает.

— Что верно, то верно. Утро вечера, как известно, мудренее. Может, и нам блеснет улыбка удачи на путях скорби.

— Вряд ли, Борис Платонович, не обольщайтесь. В своем деле эта дама действительно разбирается.

— Ошибка, значит? Тухлый номер?

— Выходит, так.

— Возможно, вы и правы, — со вздохом признал Гуров. — А жаль!

— Еще бы!

— Проверить все равно необходимо, хотя, признаюсь, особых надежд не питаю. Дурацкая ситуация! Такое ощущение, словно преследуешь пустоту. Погоня за призраком. Вам не кажется?

— К сожалению, нет. От посещения «Скорой помощи» у меня осталось впечатление несколько иного рода. По-моему, там здорово попахивает самым типичным разгильдяйством. Безответственность полнейшая.

— Эти в травмопункте тоже хороши! Экая бездушная бабенция… Хотя понять можно. Работы у них выше головы. Чуть ли не со всей трассы везут. Я по журналу проверил. Почти сплошь дорожные инциденты. Пьяные водители, неуверенный в себе частник…

— А тут еще листопад и как следствие — аварийный пик.

— И все же разве можно так отфутболивать человека? Хотелось бы знать, кто он…

— Завтра узнаем.

Но напрасны были упования на утро. Оно не принесло ясности. В психоневрологическом диспансере материальных следов таинственного пациента тоже почему-то не обнаружилось. Прямо наваждение какое-то! То ли срок его пребывания в означенном учреждении оказался слишком непродолжительным, что и помешало сделать соответствующую запись, то ли внесенные в журнал строчки улетучились под влиянием трансцендентальных сил.

Последнее предположение следовало безжалостно отбросить, что Гуров и сделал, крепко взяв в оборот заместителя главврача.

— Значит, вы признаете, что у вас был такой больной? — быстро разобравшись в обстоятельствах, поставил он вопрос перед явно страдающим ожирением замом.

— Несомненно.

— Его доставили в машине «скорой помощи» из травматологии?

— По-видимому, так, раз они утверждают.

— Но записи нет?

— Записи нет, хотя дежурная сестра Глазунова Лариса Ивановна была обязана это сделать.

— Вы слышите, гражданка Глазунова? — Борис Платонович медленно перевел взгляд на миловидную девушку в кокетливо облегающем халатике.

— Я хотела записать, когда будет заполнена медицинская карта. — Она обиженно заморгала, не чувствуя за собой никакой вины.

— Карту заполнили? — Гуров вновь переключился на зама, который то и дело вытирал платком солидную лысину.

— Поймите же наконец, что в этом не было никакого смысла!

— Почему, позвольте узнать?

— Да потому, что больной был направлен явно не по адресу! Мы сразу поняли, что это не наш больной. В травматологии не разобрались должным образом и спихнули нам.

— Теперь понятно. Вы обнаружили ошибку, разобрались как следует и перепихнули дальше. Я правильно понимаю?

— Почему? — Нарочито кроткий тон следователя не обманул тучного медика.

— Я не знаю почему, но так получается. И кому же вы его, бедного, отпасовали?

— Вам не кажется, что вы разговариваете со мной в недопустимом тоне?

— Не кажется, — с обдуманной резкостью оборвал Гуров. — Я лишь повторяю ваши слова. Или спихивают только в травматологии? Вы, значит, переправляете по принадлежности? — Он постарался поточнее передать интонационное звучание. — Если так, то прошу прощения… Короче говоря, куда направлен больной?

— В первую больницу. У них хорошая терапия и есть опытный консультант по нейрохирургии.

— Поедем туда, Борис Платонович, — сказал молчавший до тех пор Крелин. — Не будем терять времени. Ведь все ясно: больной не их, его переправили по принадлежности, а эта милая девушка, не обнаружив заполненной карты, забыла сделать запись в журнале. С кем не бывает?

— Да. — Гуров медленно и как-то не очень охотно поднялся. — Дело действительно ясное. Но мы еще вернемся сюда…

Возвратиться в обитель печали им однако же не пришлось. Ни радости, ни горести людские не могут длиться до бесконечности. Рано или поздно, но всему приходит срок перемен. И в этом свойстве жизни таится великое утешение. Будь иначе, она могла бы обернуться нескончаемой мукой.