Александрийское звено

Малоун слышал, как колокола Копенгагена пробили три. Как всегда, на Ходжбро Пладс было полным-полно людей. Закончив обедать, он, Пэм и Гари сидели за столиком летнего кафе. Они с Пэм только вчера прилетели из Египта, проведя всю субботу с Хранителями и проводив в последний путь Джорджа Хаддада.

Он подал знак официанту, чтобы тот принес счет.

Торвальдсен стоял в пятидесяти футах поодаль, наблюдая за тем, как идет восстановление книжного магазина Малоуна. Работы начались на прошлой неделе, еще до их возвращения. Теперь фасад четырехэтажного здания покрылся строительными лесами, а на них суетились рабочие.

– Я должен попрощаться с Хенриком, – сказал мальчик, выскочил из-за столика и стал пробираться через толпу.

– Грустно было прощаться с Джорджем в субботу, – сказала Пэм.

Хотя они почти не говорили о том, что произошло в библиотеке, Малоун знал, что в голове у нее теснится множество других мыслей.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Я убила человека. Он был дрянью, настоящей сволочью, и все же… Я убила человека.

Малоун промолчал.

– Ты встал, – продолжала она, – повернулся к нему лицом, зная, что я нахожусь позади него. Ты знал, что я буду стрелять.

– Я не был в этом уверен. Но я знал, что ты что-нибудь сделаешь, а именно это мне и было нужно.

– Я никогда раньше не стреляла из пистолета. Отдавая его мне, Хаддад сказал, что нужно просто навести его нацель и спустить курок. Он тоже знал, что я сделаю это.

– Пэм, не стоит переживать из-за этого. Ты сделала то, что должна была сделать.

– Как поступал и ты все эти годы. – Она помолчала. – Я хочу кое-что сказать, но это непросто.

Малоун ждал.

– Я сожалею. Искренне сожалею обо всем. Я никогда не знала, через что тебе постоянно приходится проходить, думала, что все это мужское самолюбование, комплекс мачо и тому подобное. Я просто не понимала. А теперь понимаю. Я была не права. Относительно множества вещей.

– В этом ты не одинока. Я тоже сожалею обо всем, что не заладилось на протяжении всех этих лет.

Пэм воздела руки, как бы сдаваясь.

– Ладно, я думаю, на сегодняшний день довольно нам обоим переживаний.

Он протянул руку.

– Мир?

Она вложила пальцы в его ладонь.

– Мир.

Но вдруг она подалась вперед и легонько поцеловала его в губы. От неожиданности его обдало горячей волной.

– А это для чего?

– Не строй иллюзий. Я думаю, нам лучше по-прежнему оставаться в разводе, но это не значит, что я все забуду.

– Так давай оба помнить обо всем, что было?

– Честное предложение, – ответила она, а помолчав, добавила: – А как быть с Гари? Как мы поступим? Он должен знать правду.

Об этом Малоун до сих пор не задумывался.

– Узнает. Дадим ему немного времени, а потом мы, все трое, поговорим по душам. Не думаю, что это что-нибудь изменит, но ты права, он заслуживает правды.

Он заплатил по счету, и они пошли туда, где стояли Торвальдсен и Гари.

– Я буду скучать по этому парню, – проговорил Торвальдсен. – Из нас с ним получилась отличная команда.

Пэм и Малоун уже знали обо всем, что произошло в Австрии.

– Мне кажется, что приключений у него уже было более чем достаточно, – сказала Пэм.

– Да, – согласился Малоун, – пора возвращаться в школу. Мне жаль, что вы угодили в такую переделку.

Он знал, что Торвальдсен поймет смысл его слов. Они разговаривали об этом накануне. И хотя его охватывал страх, когда он представлял Гари, бросающегося на вооруженного пистолетом мужчину, втайне он испытывал гордость. В жилах мальчика текла не его кровь, но от Малоуна ему передалось достаточно, чтобы он во всех отношениях был именно его сыном.

– Вам пора отправляться.

Они втроем направились в конец сквера, где их поджидал Джеспер с машиной Торвальдсена.

– Тебе тоже досталось, дружище? – спросил Малоун.

Мужчина лишь кивнул и улыбнулся. Накануне вечером Торвальдсен рассказал ему, что Джеспер едва выдержал два дня в компании Маргарет Херманн. Ее отпустили в субботу, когда датчанин и Гари вылетели обратно в Данию. Судя по тому, что поведал Торвальдсен относительно отца и дочери Херманн, их семейным отношениям было сложно позавидовать. Их связывали кровные узы, но ничего больше. Малоун прижал к себе сына и сказал:

– Я люблю тебя. Позаботься о маме.

– Она в опеке не нуждается.

– Не зарекайся.

Затем он повернулся к Пэм.

– Если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.

– То же самое я могу сказать тебе. Теперь мы по крайней мере знаем, как прикрыть спины друг друга.

Они не рассказали Гари о том, что произошло на Синае, и никогда не расскажут. Торвальдсен дал согласие на то, чтобы взять Хранителей под свою опеку и снабжать их средствами для поддержания монастыря и библиотеки. Уже имелись планы создания электронного архива манускриптов, кроме того, они договорились набрать новых достойных людей, в результате чего ряды Хранителей должны были значительно пополниться. Возможность оказать посильную помощь привела датчанина в восторг, и вскоре он намеревался лично посетить историческое место. Однако оно должно было оставаться в тайне.