Алексей Поркин, гроза Империи

В республиканском лагере, который находился всего за несколько километров, поднялся вой сирены. Корабль заметили, сейчас по нему целился десяток планетарных систем ПВО. Но капитан крейсера был далеко не дурак, он заходил на посадку, укрываясь за теперь уже республиканским космическим транспортом. Командующие базой тоже не спешили разыгрывать козырную карту - они отправили несколько отрядов тяжело вооруженных солдат к месту предполагаемой посадки.

Браубургманн оттолкнулся от нагретого песка и понесся через дюны. Ему предстояло пробежать более трех километров.

Республиканцы не нашли невидимого врага и возвратились в лагерь ни с чем. Юдистам с крейсера повезло побольше - они подобрали генералуса и смылись в недосягаемости планетарной защиты.

- Майорус Хрансбург к вашим приказаниям готов! - начал длиннющий список офицерского состава команды космического корабля.

Поужинав и хорошенько отмывшись, генералус отправился спать. Сперва, кончено выбрав смазливого члена экипаж. Он обнимал теплое податливое тело и таял в сновидениях. Ему виделись бриллиантовые горы и реки крови, пущенной врагам. Странный сон вонзился между наслаждениями.

Браубургманн стоял на блестящей поверхности неведомой планеты. Очень близкие незнакомые созвездия ослепляли слезящиеся глаза. Ветер выл между белых насыпей странных камней. За его спиной стояли двое юдистов с красными, от выстрелов, дулами плазменников, его рука тоже сжимала оружие.

Сбоку падал Збандельберг, рассеченный живот которого открывался наружу огромной, как пасть акулы, щелью. Майор Поркин опускал кислотный меч, возле него лежала профессорша, залитая кровью, ее тело обнимал какой-то плачущий мальчик. Мертва, подумал генералус.

- Теперь, когда мы освободились, можешь освободить его, - приказал Древний, парящий неподалеку. - От жизни…

Полковникус поднял бластер и выстрелил в майора. Дважды, в грудь и голову. Тот упал.

Правитель Галлора-3 встал с кровати и пинком сбросил какого-то лейтенантуса.

- Вон! - приказал Штрын. - Я думать буду!

И начал думать. К чему бы это?

"Ребята, я пошутил! Выпил лишнего…"

Ленин в Зимнем

Впервые за долгое время республиканское командование позволило себе немного расслабиться, дело даже не в компоте. И даже не в казарменных борделях. Старые вояки стремились к своим полуразрушенным когда-то домам, обнимали жен и любовниц.

Цезарь хохотал и катался по песку. Как ни странно, он находился не на боевых заданиях в пустыне, а лежал сейчас в песочнице. По нему носились дети, которых он, как и жену, не видел больше года, и то мельком, когда их тайно привозила в лагерь республиканцев мать. К первым двум сыновьям добавилась темнокожая месячная девочка. Удочерила, пояснила жена и тыкала вздувшуюся, полную молока грудь в требовательно открытый ротик «сиротки». Родившийся в южных пустынях мавр с соседней улицы постоянно избегал встречаться с командующим глазами. Завидует, гордился Гай Юлий.

Большинство уцелевших в пустынной битве воинов Сопротивления воссоединилось с родными и близкими. Над освобожденными территориями дразнились гордые флаги воскрешенной, заслужившей на заглавную букву, Республики и Сопротивления. Презренные стяги Империи топтались подкованными сапогами и детскими босоножками.

Они легко отбили много маленьких городков и вплотную подошли к столице. Небольшой гарнизон юдистов без боя сдал оружие, казнив перед этим мэра, весь Сенат и капитануса полиции. Республиканцы очень болезненно пережили эти преждевременные расправы, им ведь так свербело схватить предателей. Амазонки, орки и рыцари сильно возмущались оттого, что им не отдали попировать в освобожденных селениях.

- Не расстраивайтесь, - как в воду смотрел генерал-стратег Цицерон, - отыграетесь на юдистской базе!

Никто не сжигал дома и поля, никто не травил газами мирный скот и население. Никого, кроме, конечно, юдистов, не насиловали в обычный природный способ. Больше никто не видел громадных сгустков плазмы, сжигающих целые кварталы.

Первые шаги по освобождению планеты прошли успешно, в армию Республики тянулось все больше новобранцев. Большая часть их когда-то воевала и была психически закодирована от насилия. Ввести подпорченных бойцов обратно в боеспособность помогли юдистские техники-психатры. Почти добровольно, под страхом секса с женщинами. Вооруженные силы Сопротивления теперь насчитывали больше пяти сотен тысяч бойцов. Сейчас эта армада медленно сунулась к твердыне юдей.

Зрелище было грандиозным. Высоко стоявшее солнце закрывала большая черная труба, покрытая старым закаменевшим пеплом. Воинство взбиралось на треть высоты по широким ступеням, вырезанным в камне и, соскочив с них в любую сторону, хохоча, съезжали вниз по склону. Столько ушибленных и разорванных на штанах задниц мир еще не видывал.

- Не солдаты, а малые дети, - проворчал Цезарь. - Им бы баловаться, хотя, конечно, лучше игры, чем война.

- Дай ты им наиграться, - успокаивал его друг Цицерон. - Некоторые сегодня проживают свой последний день…