Альфа напрокат

– Стелла Витальевна, вы же понимаете, что я не собираюсь никого менять? – попыталась достучаться до начальства. – Состав укомплектован три недели назад, все конкурсанты готовят свои программы. Я же не могу просто так взять и отстранить кого-то из ребят? Они старались, разучивали произведения. И потом, Диана, в отличие от ее родителей, совсем не рвется участвовать в этом мероприятии, так что…

– Мария Сергеевна, – в голосе директрисы послышались визгливые нотки, предвещающие обычную для этой дамы истерику. – Я специально определила девочку в вашу профгруппу, потому что рассчитывала на то, что вы сумеете раскрыть ее потенциал. Если вы не смогли с этим справиться…

– Тогда нужно перевести девочку в другую группу. К более опытному педагогу, – елейным голоском закончила мысль начальства.

– А вот зря вы паясничаете! И переведу! – купилась на мою подначку Гайворонская.

Обожаю эту женщину! Она такая восхитительно предсказуемая!

– К Калининой? – не меняя интонации, уточнила я.

– А хоть и к Калининой! – взорвалась Стелла. – Думаете, вы одна такая звезда? Ничего подобного. Маргарита Николаевна – наш лучший педагог, она легко находит подход к любому ребенку.

Угу. Особенно, если у этого ребенка весьма состоятельные родители.

– Хорошо, Стелла Витальевна, – покорно согласилась я, изо всех сил стараясь скрыть довольную улыбку. – К Калининой, так к Калининой. Я пойду? У меня урок через минуту начнется.

– Идите, – отрезала Гайворонская. – И подумайте над моими словами, Мария Сергеевна. Хороший преподаватель не должен бояться трудностей.

Угу. Кто же спорит?

– Обязательно подумаю, – сокрушенно ответила директрисе, торопясь поскорее уйти с «линии огня».

Ох, как же не вовремя Николай Степаныч на пенсию вышел. Какая при нем жизнь была! Сказка, а не жизнь! А какая атмосфера творческая. Концерты, конкурсы, соревнования профгрупп, выступления в разных городах.

А теперь вот приходится терпеть это немолодое дарование с замашками базарной бабы и мозгом обычного функционера среднего звена. И все потому, что муж нашей Стеллочки в Управлении образования и культуры работает. Маленькая шишка на челе местной власти, спускающая нам бесконечные отчеты, бумажки, предписания… И исполняющая все прихоти своей жены.

Тьфу на них! Все удовольствие от работы пропадает.

Я открыла дверь своего класса и быстренько нырнула внутрь, пока мадам Гайворонская не опомнилась и не поняла, что ее провели! Ничего. Своего я добилась – Строгова перейдет к Калининой, а я буду свободна от бесконечного нытья нашей местной «звезды» и прессинга ее родителей. Терпеть не могу избалованных лентяев. Вот пусть теперь Риточка с ней и носится, благо, она обожает подношения и комплименты от родителей учеников.

– Доброе утро, Мария Сергеевна!

Катя Пименова. Одна из моих лучших учениц. Как всегда, полна энтузиазма.

– Доброе, Катюш, – улыбнулась своей любимице. – Ну что? Как настроение? К занятию готова?

– Мариечка Сергеевна, конечно, готова! – расцвела в ответ Катерина. – Обожаю Шумана! Мариечка Сергеевна, а можно я после урока останусь ненадолго? Мне с вами посекретничать нужно. Очень-очень!

Катя состроила умильную рожицу и заглянула в глаза.

Узнаю этот взгляд! Снова будет делиться своими любовными переживаниями. Угораздило же девчонку влюбиться в первого сердцееда школы Лешу Кондратьева! Не могла объект подоступнее найти! Хотя… Наверное, первая любовь такой и должна быть – робкой, неуверенной, недостижимой. И обязательно со страданиями и всеми этими «а он на меня так посмотрел!» или «он на меня даже не смотрит!»…

Впрочем, не одна Катька мучается от безответных чувств – за нашим отличником-пианистом половина девчонок школы бегает, а тот, паразит, знает себе цену и делает вид, что никого не замечает!

– Конечно, Катюш, – улыбнулась влюбленной девице, невольно вспомнив себя в ее возрасте. – Посекретничаем. А пока, открывай-ка нашего обожаемого Шумана. Так. Отлично. Но, для начала, пройдемся по гаммам. Давай, от ре – хроматическую, в прямом движении, и от соль-диез – в противоположном, в четыре октавы. В подвижном темпе. Поехали.

Урок начался. А потом был еще один. И еще… Детские лица – серьезные, веселые, задумчивые. «Мария Сергеевна, а у меня вот тут не получается!», «Мариечка Сергеевна, а правда, что мы в Москву в консерваторию скоро поедем?», «Мария Сергеевна, я не хочу Шостаковича! Давайте лучше «Зиму» Свиридова возьмем?».

Ученики. Любознательные, упрямые, смешные. Как же мне нравился живой интерес в их глазах! Ради этого стоило терпеть и занудство начальства, и обилие отчетов, и маленькую зарплату, и бесконечные подработки.

Занятия шли своим чередом, день потихоньку клонился к вечеру, и я уже предвкушала приятный вечер в компании с книгой и теплым пледом, как в мои немудрящие мечты ворвался писк сотового.

Странно. Незнакомый номер. Кто-то из родителей учеников?

– Алло?

– Здравствуй, Мари.

Твою дивизию! И тебе не хворать, партнер.

– День добрый, Руслан Александрович, – не сумев скрыть иронии, ответила наглому дельцу.

– Через десять минут жду тебя в машине, – спокойно произнес Берцев.