Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник

Впрочем, вчерашний задор у Касыма уже несколько прошел, и теперь он ощущал горький осадок от всего, что натворил вчера: поругался с Али-бабой на пустом месте, вывел из себя соседа, получив от него горшком по голове, и с дури поджег собственный дом. Касым до сих пор не мог взять в толк, зачем ему вообще понадобилось устраивать пожар. И Касыму едва ли не впервые в жизни стало стыдно. Совсем немножко, правда, но вполне хватило, чтобы усомниться, а нужен ли ему еще один мешок золота, и не дороже ли каких-то монет, пусть и ласкающих слух звоном, а зрение – блеском, нормальные отношения с братом. В смысле, с односторонней выгодой. А вдруг Али-баба возьмет да и переедет куда-нибудь подальше от Касыма, что тогда? Работать самому или нанимать слуг, чтобы ходили на рынок, рубили дрова и готовили лепешки? Так никаких денег не напасешься! А если Али-баба вообще сгинет из-за проклятого золота, что оно обратилось в прах! Ведь явно здесь дело нечисто!

Касым, мучимый сомнениями, решил остановить брата, пока тот не ушел слишком далеко. Но, к его удивлению, Али-баба все еще находился во дворе, когда Касым впопыхах ворвался на его половину.

– Ох, Али-баба, хорошо, что ты здесь! – обрадовался Касым, вразвалочку, на гусиный манер, подбегая к брату.

– Чего тебе, кровосос? – грубо бросил Али-баба вместо приветствия.

– Я кровосос? Ай-яй, как тебе не стыдно! – опешил Касым, но тут же взял себя в руки, изобразив на лице подобие благочестия и смирения. – Послушай, брат, давай не будем ругаться.

– А я с тобой и не ругался, – ответил Али-баба, расседлывая усталого осла и засыпая ему в кормушку остатки зерна вперемешку с сеном. – По-моему, вчера именно ты набросился на меня, будто дикий коршун на хромую куропатку.

– Э-э, знаешь, у меня вчера все пошло наперекосяк.

– Я заметил. Это от жадности.

– Э-э, да. – Касым смущенно повертел петельку на халате. – То есть, нет! Я вовсе не жадный. И знаешь что, мне не нужен мешок золота, вот! – выдал на одном дыхании Касым, и вдруг почувствовал, как полегчало на душе. Он даже широко улыбнулся от умиления за самого себя.

– То есть ты хочешь мне вернуть те полмешка, что забрал у меня вчера?

– Ты что, макового семени объелся?! – Брови Касыма поползли на лоб. – Полмешка – моя честная, законная доля. Я говорю о том мешке, что ты…

И тут взгляд Касыма случайно наткнулся на валявшийся у ног осла еще один крутобокий мешок, точь-в-точь такой, как тот, что вчера Касым утащил к себе. Только этот был полон золота до краев. У Касыма враз перехватило дыхание, а на лбу выступила невольная испарина.

– Что? Как? Когда?

Али-баба проследил за взглядом брата и спокойно задвинул ногой мешок в угол стойла, подальше с глаз долой.

– Ты уже был там и принес еще один мешок? – хрипло проговорил Касым.

– А тебе-то что за дело? Ты сказал, что тебе еще один мешок без надобности.

– Сказал! Но это… это нечестно с твоей стороны! Ты обещал его мне! – Касым ткнул себя кулаком в грудь. – Разве не так?

– Я вижу, ты не хозяин своему слову, брат, – покачал головой Али-баба, скложив руки на груди. – Сначала пообещал мне дом и позабыл. Затем сказал, что мешок тебе не нужен, а стоило тебе его увидеть, как ты вновь воспылал желанием обладать золотом.

– Но я же не знал, что ты его припер! Я честный человек, и потому согласен на половину! – Касым ринулся в стойло, но Али-баба, шагнув в сторону, загородил собой узкий проход. Касым отшатнулся. – Ты что? Что ты себе позволяешь?

– Из этого мешка ты не получишь ни единой монеты! – жестко отрезал Али-баба.

– Да ты в своем уме?

– Тот, кто мне его дал, запретил давать из него золото кому бы то ни было. И тебе в первую очередь.

– Врешь, брат! Думаешь, ты хитрее меня? Думаешь, меня можно так просто обмануть? Признавайся, кто тебе его дал!

– В том нет секрета, – пожал плечами Али-баба. – Мне его дал дух.

– Дух? – Касым изрядно побледнел, а глаза его округлились. – К-какой-такой дух?

– Самый обычный. Тот, что охраняет сокровища. И еще он сказал следующее: если ты, жадный боров, посягнешь на деньги Али-бабы, то он, дух, будет являться к тебе во сне, пока ты не двинешь эти… как их… во, ласты!

Касым икнул, глаза его затуманились, и он начал медленно оседать на землю.

– Ох, чтоб тебя!

Али-баба в последний момент успел подхватить брата подмышки. Оттащив Касыма в сторонку, он аккуратно прислонил бесчувственное тело к стволу яблони и выпрямился.

– Припадочный какой-то. Вроде ничего такого не сказал.

Касым уже приходил в себя, мыча нечто невразумительное. Али-баба сбегал к большому кувшину с водой, зачерпнул из него ладонями и плеснул в лицо брату.

– О-о-о! – протянул Касым, отирая капли пухлой ладонью, не знавшей трудовых мозолей. – Али-баба? – сфокусировал он взгляд на брате.

– Я, я. Очухался?

– Скажи, что ты пошутил! – Касым, резко подавшись вперед, вцепился в рубаху Али-бабы.

– И не подумаю! – вырвался тот, одарив брата ледяным взглядом. – Но если не веришь, то возьми и проверь. Вон мешок – бери и тащи его к себе. А завтра расскажешь, хорошо ли ты выспался.

Касым покосился на мешок, потом на Али-бабу и судорожно сглотнул.