Альянс несогласных

За пять минут она забила корзину доверху и, отказавшись от денег Сергея Сергеевича, пошла к кассе. За продукты с неё взяли две тысячи.

– Ты не слишком много набрала? – беря один пакет у неё из рук.

– Так кушать хочется, а у меня в холодильнике, только полбуханки хлеба и полбанки томатной пасты хранятся. Сейчас забью холодильник. Жить будет веселей.

Через пятнадцать минут они уже переступил порог её квартиры. Их встретила дочь Яна. Взяв пакеты у матери, и тренера она прошла в кухню.

– Дочка пока не выкладывай ничего. Возьми сверху мороженое и полижи его, но не кусай а, то горло опять заболит. А я Сергею Сергеевичу покажу свои покои, и сядем за стол.

Она провела его в гостиную. Сразу в глаза бросилась дурацкая картина попугая в роскошном багете.

– Это что за зверь такой? – кивнул он на картину.

– Это не зверь, а попугай из космоса, сама написала! – гордо заявила она. – В Англии хотела продать её, но, увы, – мои мечты накрылись разбитым корытом.

Платон понять не мог, всерьёз она говорит или под дурочку косит, но он без труда определил, что такому разноцветному монстру место только в галереях психбольниц.

– Да ты Людмила Ивановна особо не сожалей об Англии. Если бы ты там нашла покупателя на свой «шедевр», то в Россию долго бы не вернулась.

– Это почему?

– В стране туманного Альбиона, есть знаменитый на весь мир дом под названием «Бедлам», то думаю, тебя и твоего покупателя закрыли бы в него. Чтобы бы вы вдвоём более серьёзно поработали над образом космической птицы. В космосе все птицы имеют цвет солнца, а у тебя здесь вероятно вся цветовая гамма собрана, а главного, цвета нет. У тебя тут сплошная художественная гипербола. Да и масляные краски я знаю, нужно класть на грунтованный холст, а не на ватман.

– Я тебе мама говорила, про холст, – показалась в дверях сухопарая Яна, облизывая мороженное на палочке, – а ты и так не дурно будет.

– Тебя не спрашивают, марш на кухню, – прикрикнула она на дочь, тоже мне искусствовед нашлась и, заглянув в лицо Платона, поинтересовалась:

– А что в этом Бедламе одни художники находятся?

Сергей Сергеевич не переставал удивляться её скудной эрудиции. Ему казалось, что про знаменитую психиатрическую больницу в Англии знал каждый ребёнок.

– Почему же художники? – там и писатели живут и композиторы. Короче вся творческая элита. Там они проходят курсы по повышению квалификации. А ещё к ним на отдых иногда заглядывают короли, императоры, султаны и даже пришельцы из космоса.

– Я бы согласилась побывать в этом доме, – таинственно заявила она, – но боюсь знаменитостей. С ними разговаривать в конфуз попадёшь.

– Не попадёшь, – убедительно заявил он, – они все лопочут на своих языках.

– Тогда начну досконально английский изучать. Одну фразу я уже выучила, которая не даст мне с голоду умереть. Alms for the poor woman one pound of food? – без запинки произнесла она.

Он с трудом сдержал себя, чтобы не засмеяться и, взяв её под локоть, потянул на кухню.

Он понял, что она сказала и громко рассмеялся.

– Ты разобрал сейчас, что тебе иностранка сказала? – спросила она.

– Да, конечно, – перестал он смеяться. – Женщина попросила у меня, чтобы я ей фунт подал, чтобы она с голоду не окочурилась. А какой именно фунт не пояснила. Толи фунт орехов, толи фунт куриного помёта, или фунт стерлингов. И произношение у тебя было не ахти. Похоже на мордовское – рязанское. И ты что в Англию собираешься ехать в качестве нищей? Там своих девать, наверное, некуда?

У неё на лбу пробились капельки пота, а кожа на худых щеках побледнела. Это было выражение её недовольства, о котором он ещё пока не знал.

– У меня такое ощущение сейчас, будто ты меня отстегал по щекам, Тебе не понравилось моё произношение, и картину забраковал. Этот шедевр всем нравился, кому я его до тебя показывала.

– Пошли за стол, об искусстве позже поговорим, – сказал он ей.

В прихожей он заметил стопу оригинальных коробок.

– А это что у тебя, – полюбопытствовал Платон.

– Сковородки, – мой дополнительный паёк. Вбухиваю их от фирмы по всему городу. Клиентам такую пургу про них несу, что они сходу у меня их разбирают и лишних вопросов не задают. А действительно ли они такие чудодейственные, не знаю? Но твёрдых двести рублей с каждой сковороды я имею.

– Не боишься? – спросил он.

– А чего бояться?

– Что кто-нибудь, тебе этой сковородой по голове пригладит.

– Я знакомым не продаю, зачем мне горя хватать, я предлагаю их по организациям. У самой – то у меня старая чугунка стоит, от матери досталась. На эту прелесть денег всё не хватает.

На кухне Платон обратил внимание на горы немытой посуды и стоявшие на плите почерневшие кастрюли. Подобная картина всегда вызывала у него брезгливость и портила настроение. А на мутное окно, как в подвальной котельной с обильными подтёками, вообще противно было смотреть. С неопрятной женщиной идти на сближение ему, почему-то уже не очень хотелось.

Она заметила его неодобрительный взгляд на состояние кухни.

– Не обращай внимания на бардак, – оправдывалась она, – со вчерашнего вечера посуду помыть некогда.