Аляска – Крым: сделка века

Профессиональным взглядом оценив визитера, бородатый старик, работавший возле этой ковровой дорожки уже шесть лет, быстро смекнул, что прибывший господин явно имеет деньги и не относится ни к касте разорившихся игроков, ни к вечно безденежной богеме, а значит, может быть допущен к управляющему.

– У нас только две квартиры свободны… – приказчик привычным жестом провел указательным пальцем по кончику языка и перелистал три страницы своего гроссбуха, обитого коричневым велюром с такого же цвета кожаными уголками. – Да, абсолютно определенно… Нумера четырнадцать и двадцать восемь.

Гость, вникая в каждое слово, внимательно слушал управляющего.

– Четырнадцатый имеет три комнаты, двадцать восьмой – четыре. И там и там есть собственный ватерклозет, дровяная печь с изразцами и окна на Фонтанку. В двадцать восьмом в зале еще и камин имеется. Там профессор словесности жил с семьей, но приказал долго жить…

– Приказал what[46]

? – лицо англичанина выражало искреннее непонимание.

– Помер, – громко хлопнув своей книгой, управляющий встал из-за своего маленького стола и поставил ее на место в шкаф с разного рода папками, документами и такими же амбарными книгами, ведавшими именами всех постояльцев доходного дома за последние десять лет. – Желаете взглянуть на двадцать восьмой? Там отличные изразцы и шикарная люстра. Нумер этот полностью отвечает вашему уровню, гоподин…

– Джеймс Кларк, – отвечал иностранец, перекинув трость с серебряным набалдашником в виде шара из правой руки в левую, на кисть которой была одета перчатка желтой кожи отличной выделки.

– Так изволите взглянуть? – вопросительный взгляд управляющего требовал подтверждения его мысли о том, что он не ошибся, сопоставив статус заезжего постояльца и стоимость аренды квартиры двадцать восемь на четвертом этаже.

– I have a problem… – напрягая мысль, англичанин поправил сам себя, указав пальцем собственный висок. – У меня есть проблема.

– Могу чем-то помочь господину Кларку? – заискивающе спросил управляющий. Семья профессора словесности покинула квартиру почти сразу же после смерти кормильца. Уж и сороковины минули, и мебель сменили, а площадь всё простаивала – желающих почивать в спальне недавно усопшего филолога все никак не находилось.

– Мигрень. Меня часто мучает мигрень. Какая из этих квартир тише?

Несколько расстроившись из-за внезапно появившегося непреодолимого обстоятельства, не позволившего сдать двадцать восьмую квартиру, управляющий предпочел честно отрапортовать:

– Спокойней в четырнадцатой. Над двадцать восьмой, этажом выше, юная дочь нотариуса Клебба частенько практикует музицирование.

– О, ноу… – поморщившись, выразил свое недовольство англичанин. – Другой номер… Четырнадцать.

– Как скажете, господин Кларк. Тем более, что в нумере пятнадцать, стенка к стенке проживает земляк ваш. Будет вам с кем на родном языке хоть словом обмолвиться, – управляющий отошел к своему шкафу, за одной из створок которого скрывалась полка для ключей. – Что за язык такой? И кар, и кар, ни дать, ни взять – вороны, право слово…

Капитан Лузгин, уде больше часа как проникшийся своей ролью английского коммерсанта Джеймса Кларка, расслышал это ворчание приказчика и едва сдержал улыбку.

– Да, да… Давайте четырнадцатый смотреть, очень хорошо!

Уже вечером, когда дюжие мужики без особого напряжения занесли в квартиру четырнадцать сундук с вещами постояльца, несколько связок английских книг и пару саквояжей, в дверь квартиры аккуратно постучали.

– I’m sorry… I’m your neighbour… The doorman told me that you are the British too. May I come in?[47]

– Sure, my friend, you are mostly welcome. Come in.[48]

– Разрешите представиться! Генри Томсон! «Морнинг пост»! – голос гостя был преднамеренно торжественным, радостным и громким, как у любого человека, услышавшего за тридевять земель родную речь.

– Очень рад, мистер Томсон! Наконец-то я вас разыскал… – Джеймс Кларк вышел из – за ширмы, за которой скрывалось зеркало, вытирая с лица пропаренным полотенцем пену, оставшуюся после бритья. – Ну что вы остолбенели, мой друг! Проходите же! Нам есть о чём побеседовать!

После полученного стресса Генри пришел в себя только после того, как они вдвоём с Кларком отпили добрую часть скотча[49] «Old Highland» от Джони Уолкера. Благородный шотландский напиток Лузгин предусмотрительно заранее подготовил к своей встрече с «земляком», чем довел поставщика двора Его императорского величества купца Прокопова до нервного срыва – редкий экземпляр следовало добыть в течение ночи.

– Шотландцам можно простить все их странности и недостатки лишь за то, что они подарили миру скотч, не находите, мистер Томсон? – Джеймс Кларк основательно расположился в широком кресле, наслаждаясь на просвет янтарным цветом напитка. – Вода жизни… А ведь и правда! Смотрите, Генри, вы уже оживаете понемногу, ваша мертвенная бледность сменилась почти младенческим румянцем, дрожь в голосе куда-то пропала… Что ж вы с кулаками сразу бросаетесь?

Потирая челюсть, болезненно нывшую после пропущенного удара, Томсон смущенно опустил взгляд.