Алиби для бультерьера

— Фирмочка твоя слова доброго не стоит, для того и организовал я ее и тебя директором поставил, чтобы конвертик тот на законных основаниях можно было вам из Смольного отправить. Мне светиться, сам понимаешь, никак нельзя, а тебе — в самый раз. Только для этого ты и годишься. А больше ни для чего. Потому что ты, Василий, был никто и стал никто. И звать никак.

— Да, Иван Терентьич! — жалобно вскричал Василий. — Ну говорил же я! Признаю! Признаю, что недосмотрел, понадеялся, думал, что Сергей — честный человек. Ошибка моя в том, что доверил ему ключи от сейфа! Но я же у вас совета спрашивал, когда его в компаньоны брал! И вы согласие дали!

— Дал, — подтвердил Иван мрачно, — дал согласие. Потому что его присутствие хоть какую-то видимость работы создавало. Он-то по специальности кто? Строитель.

— Я тоже, — угрюмо буркнул Окунь.

— Вот в этом ты ошибаешься. Хотя нет, просто врешь. Потому что делать-то ты, Василий, ни хрена не умеешь. В специальности своей ты полный ноль. Без палочки. И всего-то нужно было конверт получить и мне передать! И тут не смог. Значит, говоришь, поехали вы на прием и больше ты своего компаньона не видел? Разминулись, значит. И по телефону с ним не говорил?

— Так точно. А вечером — у меня жена убитая…

— Про жену после, — прервал Иван.

— Так я же и говорю! Это все он, Евсюков! Как узнал, что вы приехали, так сразу же документы из сейфа вытащил и решил пока пересидеть где-нибудь.

«Врет! — поняла Людочка. — Все врет!»

— Все бы складно у тебя получалось, Вася, — негромко и весомо заговорил Иван, — если бы милиция машину Евсюкова не нашла.

— Как? — снова блеющим голосом спросил Окунь. — Неужели нашли? На какой стоянке? В аэропорту?

«Снова врет! — отчетливо поняла Людочка. — Он точно знает, что не в аэропорту машину нашли! И милиция ему не сообщала, он это и раньше знал!»

Снова она мимолетом удивилась — с чего это накатила на нее такая проницательность, но Людочка отмахнулась от этой мысли, как от несвоевременной.

— Нашли машину, утопленную в Малой Невке, — снова сказал тягучий голос Ивана.

— А… а в ней никого? — через некоторое время осторожно спросил Окунь.

Людочка, столько времени слушавшая голос своего начальника по переговорному устройству, изучила всевозможные интонации и модуляции его голоса. Но сейчас… Это спросил чужой человек. То есть он и был ей чужой, но ей показалось, что и лицо его изменилось. Как в фильмах ужасов — человек подходит к зеркалу и видит в нем не свое привычное отражение, а ужасного монстра.

Очевидно, страшный Иван Терентьевич тоже заметил метаморфозу, происшедшую с Окунем, потому что спросил:

— Что, Василий, побледнел так? А тебе как лучше: чтобы нашли в машине тело компаньона твоего бывшего или не нашли? Молчишь? Так вот не нашли тела-то…

— Все ясно, — в голосе Окуня звучало явственное облегчение, или просто Людочка так хорошо его понимала, — машину утопил, чтобы по ней не нашли, а сам — в бега.

— Зачем же ему в бега, когда у него такие бумаги на руках? — вроде бы даже ласково спросил Иван Терентьевич. — Ты, Вася, совсем дурака-то из себя не строй. Маргарита покойная хоть и верно тебя характеризовала, что ты самостоятельно ничего сделать не можешь, даже нос самостоятельно не подотрешь, однако не говорила, что ты — полный идиот. Тогда б я тебе дело не доверил.

— А если… если Евсюков на конкурентов работал? — Василий Романович спросил это так тихо, что Людочка едва расслышала. — Если он бумаги эти насчет Шуваловского парка уже по-тихому К-Кондрату отдал? А они его…

— Думать про это не хочу! — рыкнул Иван. — Так что учти, Василий. Мне бумаги вскорости нужны, сам знаешь — два дня всего осталось. Тут большие дела делаются, просто огромные, и если накладка выйдет, если все же попадут они к Кондрату — тогда пеняй на себя. Из-под земли достану, на дне океана отыщу.

— Да не мог я их взять, не мог! — закричал Окунь. — Я на приеме был, меня все камеры засняли!

— Вот поэтому ты до сих пор и жив, — коротко и веско сказал Иван. — Против техники не попрешь, камера — она не человек, она врать не станет. Был ты на приеме, верю. Но в остальном, Вася… Сам понимаешь, где большие деньги, там человеку никакой веры нету, там сам себе не доверяешь. — Он сделал короткую, выразительную паузу и продолжил: — Ну все, считай, поговорили. Ты теперь особо не рыпайся, веди себя тихо, с милицией ни в коем разе не ссорься, пускай они убийство жены твоей расследуют. А мои ребята за тобой присмотрят, ты это учти на всякий случай.

Послышался скрип двери, и Людочка схватила чашку остывшего кофе и сделала вид, что пьет. Страшный человек вышел, бросив на нее пронзительный взгляд, отчего у бедной секретарши сердце покатилось вниз и застряло в где-то в каблуке левой туфельки. Цепкий взгляд молчаливого телохранителя, вышедшего следом, она перенесла легче, наверное, притерпелась.

Когда за страшными визитерами захлопнулась дверь, Людочка выключила динамик и перевела дух.