Алиби. Искусство обмана

– Тарзана, – снова заулыбался Завадский. – Серьезно, такую драматическую историю сделать. Не экшн. Драму асоциального типа.

– Раскольников – вы бы могли, вам интересно?

Завадский поднялся с кресла и протянул руку.

– Дайте список вопросов. Давайте, давайте.

Решетников протянул листок. Завадский пробежал по нему глазами и посмотрел на Решетникова, только теперь узнав его.

– Я сплю с вашей женой, – произнес Завадский.

Решетников, не ожидавший столь быстрого разоблачения, не знал, что ответить. Завадский продолжал:

– И вы об этом знаете. Приехали посмотреть, в кого она влюбилась, что в нем такого. И ничего не нашли. От этого разочарование, правильно?

Решетникову вдруг пришла в голову мысль, что было бы огромным наслаждением наброситься сейчас на этого самодовольного актеришку и бить его до тех пор, пока лицо не превратится в кровавое месиво.

– Хохотальник бы тебе начистить, – сказал он. – Да, жалко тебе лицо разбивать, ты же им торгуешь. Придется съемки откладывать, люди без зарплаты сидеть будут. Ты приходи ко мне, когда отпуск будет. Хорошо?

– Не боишься руки разбить? Ты же ими пишешь. – Лицо Завадского принимало свирепое выражение.

Они стояли и смотрели друг на друга. Высокий, статный мужчина «киношной» внешности и Решетников, небольшого роста, лысый, с невыразительным лицом, искаженным ненавистью и отчаянием.

– И это не просто измена. Понимаешь? Это не один раз и забыли. Это… в общем, я хотел бы просить руки твоей жены. В принципе можно уже и на «ты», так?

Решетников снова растерялся от неожиданности. И не сразу нашелся:

– Как это старомодно… просить руки жены у мужа, это… и своя семья есть. Которую ты так любишь, ради которой…

– Я уйду. Оля любит меня.

– Нет.

– Я понимаю, это больно слышать, но это так.

– Она может думать, что любит, вполне, но любить… Нет.

– Ты сможешь простить ей измену? Я бы не простил. И ты не простишь. Ты же в ней разочаровался, когда узнал, что она с актером.

Решетников покачал головой:

– Слегка. Но ты все-таки нормальный, неглупый даже. Если бы я просто разочаровался – отпустил бы. Но ты хорош.

Завадский улыбнулся, по лицу проскользнула тень самодовольства.

Решетников продолжал:

– И актер такой… не бездарь, талант. Горжусь прямо ею. Умница, а не жена.

– И что делать будем?

– Запишем интервью, я верну его пьяному оператору, тот жене и будем бороться.

– Я не отступлю.

– Отступишь. Герои, они только в кино побеждают. В жизни нет, их ломают и выбрасывают.

Решетников, словно вспомнив о чем-то важном, возбужденно заговорил:

– А Ольга говорила тебе про нашу поездку?

– Какую поездку?

– Мы ездили на два дня за город, все втроем. Показывали сыну места, где семнадцать лет назад зачали его во время турслета. Значит, ты не в курсе?

По молчанию Завадского Решетников понял, что прав.

– Мы жили в палатке, в лодке плавали, с бардами пели… И, понимаешь, все у нас было отлично! Мы поняли, что мы нормальная семья. Понимаешь, нормальная. И Ольга по-другому стала смотреть. Она тоже боролась за нашу, – Решетников сделал ударение на слове «нашу», – семью. Снова стала такой, как раньше, до всей этой чертовой бытовухи, которая изгадила, опошлила все… Ты веришь? Могу фотоотчет предоставить! Это все было!

Завадский верил. Видимо, и он уловил в Ольге какие-то перемены, а может, все-таки она ему рассказывала об этой поездке. Но Решетников не успел это выяснить. В дверь номера постучали, она открылась, и раздался мелодичный голос Ольги:

– Ну что вы, пишетесь?

Она вошла в комнату, ища глазами Завадского, увидела его, просияла. Но, повернувшись в сторону «оператора» и заметив мужа, застыла на месте, приоткрыв рот от изумления.

Первым нашелся Решетников:

– Привет. А ты чего здесь?

Не говоря ни слова, Ольга развернулась и вышла из номера. Решетников подхватил аппаратуру и двинулся за женой. Он догнал ее в коридоре. Некоторое время они молча шли рядом.

– Я хотела тебе рассказать, – заговорила Ольга.

– Уверен.

– А почему ты не рассказал, что знаешь?

– Тебя берег. Хотел во всем разобраться.

– Этот цирк устроил, чтобы разобраться?

– То есть ты на меня наезжаешь? А он хороший?

Ольга смутилась:

– Нет, просто… надо было как-то…

– Бери, мне еще Зотова домой завозить, а тебе срочно же надо, – перебил он жену и протянул ей камеру. – Где Саша?

– В машине, с собой привезла.

У машины стояли Саша и разбуженный Зотов.

– Ну что, Зотов, задание выполнено, ты пришел в себя? – спросил Решетников.

– Ага. Полегчало, а мы с Сашкой поговорили так… по-мужски.

Подождав, пока Зотов сядет в машину, Решетников сказал:

– Оль.

– Да. – Она остановилась и посмотрела на мужа.

– Я люблю тебя.

– А что так грустно?

Решетников отвел покрасневшие глаза:

– А что тут веселого?

* * *

В ту ночь Саше не спалось. От бесполезного лежания в постели захотелось чего-нибудь съесть. Он встал и направился на кухню. Дверь в спальню была приоткрыта. Саша увидел, что мать сидит за монтажным столом и просматривает интервью, по всей видимости, то самое, что снималось этим вечером в Выборге. Какие-то странные слова и фразы привлекли его внимание. Саша стал прислушиваться.