Алиби. Искусство обмана

– Ну я образно, не то чтобы прямо лох, но он такой сам по себе, учится хорошо, скрытный, тихий. Его ж и раньше доставали, но он молчал всегда, это я знаю – слушал разговоры Стаса по телефону, угорали все время с него. Почему он сейчас ответил? А наказал правильно.

После недолгой паузы Бондарь заявил, поднимаясь со скамьи:

– Драться хочу.

– Тебе пить нельзя, – сказал Решетников, видя, что Бондаря совсем развезло.

– Давай сейчас возьмем еще, и хватит. Чтобы наверняка, во всем надо доходить до конца, до сути.

– Нет, хватит уже. Хорош. По домам.

Бондарь, угрожающе насупившись, начал подступать к Решетникову:

– Слушай, может, с тобой подеремся?

– Не стоит.

– Почему? Реванш, отцы за детей. Давай.

Неожиданно Бондарь занес кулак, Решетников едва успел увернуться, говоря:

– Ну хватит, хватит.

– Да че ты, никаких заявлений. Разберемся и забудем.

Решетников начал отступать спиной, снова уворачиваясь от удара.

– Угомонись, Олег Владимирович.

Но Бондарь разошелся не на шутку и еще раз попытался нанести удар. Воспользовавшись тем, что Бондарь едва стоит на ногах, Решетников ударил в ответ и закрепил успех, заехав пошатнувшемуся Бондарю в челюсть. Тот упал навзничь и замер, бормоча:

– Вот это позор… твою мать…

Решетников подошел к поверженному и протянул руку, которую Бондарь принял.

«Пожалуй, инцидент можно считать исчерпанным», – подумал Решетников по дороге к своему джипу.

* * *

Вернувшись домой, Петр первым делом осмотрел себя в зеркало. Все-таки Бондарь его задел – на скуле виднелось небольшое покраснение. Решетников подошел к комнате сына и постучался.

– Я ел, – послышался Сашин голос.

Решетников вошел в комнату, прошел к кровати, сел. Саша сидел за ноутбуком, на столе лежал открытый английский словарь с дефинициями.

– Я поел, – повторил сын, не отрываясь от монитора.

– Вы с ним что, девочку не поделили? – начал Решетников. – Ну теперь уже поделили. Она с тобой? Или пока вы дрались, пришел третий и увел?

– Ты пьяный, что ли? – Саша обернулся и внимательно посмотрел на отца.

– Встречался с отцом Стаса, говорили про случившееся. За что ты его?

– А Стас что сказал?

– Он тоже молчит, – ответил Решетников.

– Ну вот и я говорить не буду.

– Ты ему сотрясение устроил. Надо понимать, конфликт улажен или…

Саша досадливо нахмурился:

– Пап, хватит. Хорошо, когда ты трезвый, всем довольный.

– Мы должны поговорить.

– Слушай, давай я скажу маме, что мы поговорили, и ты успокоишься.

– Я хочу поговорить, потому что я хочу поговорить.

– Ты устал, тебе хочется спать, мне хочется побыть одному, давай разойдемся.

– Есть ощущение, что у нас нет с тобой взаимопонимания, – меланхолическим тоном проговорил Решетников.

– Слушай, но ведь все хорошо, мы приветливы, дружны. Чего ты копаться начал? Я тебе не расскажу ничего, потому что есть вещи, о которых не надо рассказывать. Личные. Это нормально.

– От родителей, особенно от отца, ничего нельзя скрывать.

– Слушай, отец, у тебя есть секреты?

– Нет! – Решетников даже головой покачал для убедительности.

– Врешь. Ты мне врешь. А я чего должен отвечать тебе правду? Пап, давай я буду заниматься.

Саша отвернулся к монитору. Видя, что сына не удается пронять, Решетников выдержал паузу и заявил:

– У меня есть другая женщина.

Саша, мгновенно забыв о своем занятии, резко повернулся к отцу.

– Что?!

Решетников вдохновенно продолжал:

– Мы с ней давно знакомы, но вот сейчас отношения… роман, короче. Мама пока ничего не знает, потому что… ну… может, и не надо говорить, на две семьи пожить, ты вон уже взрослый какой, папа тебе только мешает… ну вот я сказал тебе правду, теперь ты давай.

Саша внимательно смотрел на отца, пытаясь понять, лжет он или нет.

– Ну что ты врешь, а?

– Это правда.

– Нет! Женщину какую-то придумал, что за цирк?

– А как тебя разговорить?

– Никак. Может, раньше надо было начинать говорить, я бы привык, а может, я просто такой, что никак. Все нормально. Честно. Я не наркоман, у меня все нормально. Давай ты протрезвеешь…

Решетников грустно хмыкнул, встал и, слегка покачиваясь, вышел из комнаты.

Через 10 минут он уже крепко спал перед включенным телевизором, не видя, что транслируется интервью Марии Шульгиной.

– Я должна извиниться, – говорила она с виноватой улыбкой, не теряя при этом достоинства, – но в последнее время мне нездоровилось, и я была вынуждена пойти на этот поступок. Разумеется, я обещаю, что отныне буду сама лично присутствовать на всех гастролях. Спасибо. Еще раз спасибо.

* * *

Решетников же в это время видел совсем другие картины.

Он оказался в казино, причем не современном, а, судя по одежде посетителей и крупье, эпохи конца девятнадцатого века. Осмотревшись, он заметил за столом Достоевского – того зрелого Федора Михайловича, что знаком каждому по школьным портретам. Решетников присел рядом, не сводя с гения завороженных глаз. Наконец, набрался смелости и обратился к писателю. Но тот оборвал его отрывистым «Нет».

– Что нет? – слегка опешил Решетников.

– На все твои вопросы ответ: нет, – ответил Достоевский, не удостаивая Петра взглядом.

– На какие? Вы же не знаете, о чем я хотел спросить.

– Пришел благословение просить.