Алиенист

Сара последовала за мной, продолжая болтать с миссис Пидмонт. Вслед за ними на крыльцо проник уже знакомый нам полосатый кот.

— Питер! — возопила миссис Пидмонт. — Мисс Говард, милочка, прошу вас…

Но та уже успела подхватить животное и, улыбаясь, протягивала его хозяйке.

— Коты! — в очередной раз изрекла миссис Пидмонт, закрывая дверь, и мы наконец расстались.

Сара спустилась с крыльца, подошла ко мне и улыбка ее разом испарилась, когда она присмотрелась ко мне.

— Джон? — спросила она. — На тебе просто лица нет, что произошло? — Она схватила меня за руку. — Ты что-то нашел там наверху — что, скажи мне?

— Топтуна, — коротко ответил я, утираясь платком. Сара нахмурилась.

— Топтуна? Кота? О чем ты?

— Ну, скажем так… — произнес я, беря ее под руку и устремляясь к Бродвею. — Что бы там ни говорила миссис Пидмонт, коты не исчезают просто так.

Глава 40

Мы вернулись в штаб-квартиру за несколько минут до Айзексонов, чье настроение мало чем отличалось от нашего парой часов ранее. Захлебываясь и перебивая друг друга, мы поведали братьям о своих вечерних приключениях, а Сара занесла значимые детали наших встреч на доску. И Люциуса, и Маркуса крайне вдохновило, что нам удалось хотя бы частично отследить перемещения Бичема, хотя наша экспедиция, с моей точки зрения, не привнесла в ход следствия никаких существенных изменений: мы по-прежнему не знали, где убийца сейчас живет и что делает.

— Это правда, Джон, — сказал Люциус, — но мы знаем куда больше о том, чем он не занимается. Наша гипотеза о том, что он мог воспользоваться навыками, полученными от отца, оказалась ошибочной — и тому, возможно, есть причина.

— Может, горечь оказалась слишком сильной, — добавил Маркус. — Может, он не способен даже лицемерить ради того, чтобы найти работу.

— Из-за лицемерия в семье? — спросила Сара, не отходя от доски.

— Именно, — отозвался Маркус. — Одной мысли о церкви или миссионерской работе может хватить, чтобы он впал в ярость, и заниматься этим он не способен, потому что боится потерять самообладание.

— Хорошо, — кивнул Люциус. — Значит, он устраивается в Бюро переписи населения, где опасности выдать себя у него нет — ни случайно, ни намеренно. В конце концов, многие будущие счетчики лгали в анкетах, и никто их на чистую воду не вывел.

— И такая работа удовлетворяет его большую страсть, — добавил я. — Он может входить в дома разных людей и общаться с их детьми, не вызывая подозрений своим интересом. Хотя именно в этом для него и возникла закавыка.

— Поскольку через какое-то время у него начали проявляться желания, которые он был не способен контролировать, — подхватил Маркус. — Вот только что с этими мальчиками? Он не мог встречаться с ними дома — они попросту там не жили. А сам он к тому времени уже потерял работу.

— Верно, — ответил я. — Вопрос остается открытым. Тем не менее куда бы он ни отправился после Бюро, ему не захочется терять доступ к чужим делам и, как он надеется, в чужие дома. Чтобы изучить своих будущих жертв, хоть они и живут в домах терпимости, чтобы сочувствовать их нынешним бедам. Так можно куда действеннее вызвать их расположение.

— А именно этого свойства не хватает благотворительным работникам, с которыми мы разговаривали, — добавила Сара, отходя от доски.

— Именно. — Я встал и открыл окно, впуская вечерний воздух в комнату, где уже стало душновато.

— Но я все же не очень уверен, — заговорил Маркус, — как это поможет нам его найти. Не хочу торопить вас, друзья, но до его следующего удара — всего шесть дней.

Все как-то разом смолкли, и взоры наши постепенно переползли на груду фотографий у Маркуса на столе. Стопка эта вырастет, если нас постигнет неудача, — это знали все. Тишину сломал Люциус, и голос его был полон непреклонной решимости:

— Надо следовать тому, что привело нас сюда — уверенной, агрессивной стороне его натуры. Он не выказал ни страха, ни паники, общаясь с Бюро и миссис Пидмонт. Он окружает себя причудливой ложью и живет, не теряя над нею контроль, долгое время. Мы не знаем в точности, убивал ли он все это время, или новую волну насилия вызвало увольнение. Но готов спорить на что угодно: самоуверенность в нем пока не истощилась, даже если какая-то часть его и желает быть пойманной. Давайте в любом случае примем это за основу. И предположим, что он нашел себе новую работу, дающую ему то, чего он хочет — путешествовать по крышам и общаться с бедняками без необходимости помогать им и пресмыкаться перед ними. У кого будут идеи?