Алиф-невидимка

— Пластик и электричество, — презрительно выговорил он. — Таким образом вы, люди, считаете, будто вы способны приблизиться к небесам. Но если вы вскарабкаетесь слишком далеко, маленький брат, ангелы непременно спросят вас, куда это вы собрались.

— Отдай мне его, — попросил Алиф и попытался сам забрать свой аппарат, но Викрам только поддразнивал его, держа нетбук двумя пальцами.

— Какие слабенькие эти руки из плоти. А ты вообще умеешь ими хоть что-то делать или только нажимать на клавиши и удовлетворять самого себя?

— Пошел к черту! — Алиф дернулся и отобрал свой нетбук у Викрама. Потом он повернулся к нему спиной и снова сгорбился над клавиатурой.

— А сейчас ты что делаешь?

— Открываю работу Интисар. Я запустил копию в облако. Может быть, мне удастся узнать, зачем ей понадобилось отдавать мне эту книгу и что она от меня ждет в связи с этим.

Алиф вывел документ на экран. Он был написан на арабском и состоял из пятидесяти страниц. Называлась ее работа «Трактат о мусульманской литературе в ее раннем периоде». Алиф попытался поиском найти слово «Альф Яум» и нашел его уже на последних страницах. Нахмурившись, он начал читать.

Занятно само предположение о том, будто «Альф Яум» был продиктован джинном. В Коране есть довольно откровенные упоминания о скрытом племени, однако образованные верующие люди вряд ли станут верить в это, даже те, кто принимает наиболее непонятные и обтекаемые фразы в законе ислама. То, что Бог предписал вору расплачиваться за свое преступление рукой, что женщина наследует только половину того, что наследует мужчина, — все это считается не только просто фактами, а фактами очевидными. Но существование разумных существ, которых мы не видим, и всего того, что предполагает их существование, — все это создает дискомфорт среди той части мусульман, которые готовы сыграть свою роль в том, что представители Запада в настоящее время называют религиозным «ренессансом». Это в основном молодые ученые традиционалисты. И все же какой ненадежной кажется традиция, если священные слова можно трактовать и интерпретировать, и одновременно с этим не до конца доверять слову Бога, когда он говорит о тех, кого создал сам.

Я не знаю, во что я сама верю.

Алиф перестал что-либо понимать. Ему стало и больно, и обидно. Почему она сама никогда не разговаривала с ним на эту тему? Почему не раскрыла ему свой духовный кризис? Ясно было одно: «Альф Яум» глубоко затронул ее, но она молчала. И если были какие-то намеки или подсказки с ее стороны, Алиф их попросту не заметил.

Последние несколько страниц занимали какие-то отдельные мысли Интисар, разрозненные аргументы, которые она так и не выстроила пока в логическую систему. Казалось, они вообще не имеют отношения к ее работе. Это были какие-то отрывочные мысли, а закончились они серией псевдоматематических логических упражнений, одно из которых, написанное по-английски, Алиф узнал.

БОГ = Бог, Одолевающий Гада. БОГ = Бог, Одолевающий Гада, Одолевающего Гада.

БОГ = БОГ, Одолевающий Гада, Одолевающего Гада, Одолевающего Гада.

— Хофштадтер, — пробормотал Алиф.

— Что там еще? — в неясном свете в палатке Викрам сам как будто сливался с тенью. Алиф уже успел забыть о его присутствии.

— Дуглас Хофштадтер, — повторил юноша. — Интисар использовала один из его алгоритмов в своей работе. Бог равняется Богу, одолевающему Гада, то есть стоит над ним. Это некая математическая модель, в которой Бог сидит на нескончаемом столпе из гада, который передает наши вопросы вверх и вверх, а ответы вниз и вниз. Это такая шутка, а может, все это и всерьез, получается, что Бог никогда не может быть полностью расширен до некоего предела. — Алиф почесал затылок и нахмурился. — Кажется, я ей сам давал эту книгу.