Алимчик

Однако и вторая встреча прошла очень даже хорошо. Я принес фифе очередной пакет с зернами кофе, и вновь оказался на втором этаже. На этот раз меня принимали не в зимнем саду, а в другой комнате. Здесь тоже были зеркала во всю стену. Бесенята-алимчики радостно приветствовали меня, а сама фифа выглядела просто умопомрачительно: полупрозрачная кофточка, под которым ярким пятном просвечивался красный лифчик, под которым угадывались манящие выпуклости высокой груди, обтягивающие кожаные брючки и красные туфли на высоком каблуке. Зеркальное отражение фифы имело отличие, она была без кофточки, в одном узком лифе, едва скрывавшем соски грудей, в узких джинсиках, босиком, в руках хлыст, и стоило им взмахнуть, как бесенята-алимчики, мигом упали на колени и застыли в ожидании распоряжений госпожи.

Сергей Петрович подал нам чай. В первое посещение я не понял, какой пришлось пить чай, а сейчас нам подали молочный улун. Мне нравился этот сорт чая, который часто умыкал с полок магазинов. К чаю полагались такие же крошечные бутербродики, однако в этот раз я не был голоден. Сергей Петрович, увидев меня, стал очень грустным и пытался что-то сказать, но при падчерице не решился. Фифа была необычайно мила со мной, заигрывала, но не переходила тех известный границ, когда мужчина-самец, ведомый вековечным инстинктом, грубо хватает самку за аппетитные бока, чтобы с ней согрешить. Разговор был пустой, и скоро мне стало муторно. Фифа, почувствовав моё состояние, милостиво отпустила восвояси.

На улице я вдохнул холодный воздух, прочищая легкие от ароматов индийских благовоний. Желтая, словно больная, ноздревая луна опять была с левой стороны. Я медленно шел по пустынной улице и не заметил, как меня догнал патруль полициянтов, который хотел доставить меня в околоток, чтобы оштрафовать за нахождение без разрешения в этом районе города, но после препирательств, когда я рассказал, где, у кого и назвал адрес и номер дома, меня отпустили. Старший патруля пригрозил, если в следующий раз у меня не будет приглашения, меня не будут слушать, сразу оштрафуют, а для острастки всыпят горячих.

Патруль, словно почетного гостя, проводил меня до границы района, а потом, для острастки, дал под зад. Я разозлился на фифу. Ведь знала, сучка, что нужно приглашение, но не позаботилась, а наоборот, требовала, чтобы вновь приходил. Еще я понял, что фифа искусно выведала все обстоятельства моей непутевой жизни. Я поразился, что умудрился не рассказать о моих школьных проблемах и мифическом отце Бенке. Просто удивительно. Бесенята-алимчики весь вечер умоляли меня, чтобы я назвал фифу госпожой, но я не поддался шантажу. Зеркальное отражение фифы зорко следило, чтобы бесенята не шалили, а упрашивали меня, а когда им не удалось меня уговорить, отходила хлыстом, по её разумению, самых нерадивых. Бесенята-алимчики потирали вздувшиеся рубцы и роняли крупные слезы. От фифы я пошел ночевать не домой, а к мамке Юлии. С ней было гораздо проще, она не заигрывала со мной, а сразу набрасывалась на меня.

Так моя жизнь стала протекать в трех локациях: дома, у мамки Юлии и у фифы.

Наши встречи с фифой стали регулярными. Она взяла в управе многоразовое приглашение, и я без опаски стал посещать элитный район города. Она ничего не просила, но я не мог явиться с пустыми руками. Я приносил, помимо кофе, еще и чай, дорогие конфеты, бельгийский и немецкий шоколад, печенье. Фифа не благодарила, а взглядом показывала, где положить, – как правильно назвать, – подношенье или подарки? Не знаю, не могу определиться. Каждый раз она одевалась по-другому и ни разу не повторилась, выглядела очень сексуально, но была так обжигающе холодна, что я боялся к ней притронуться. Рядом крутился Сергей Петрович, который, улучив минуту, когда фифа оставила нас одна, шепнул: «больше сюда никогда не приходи! Тебя заманивают в ловушку. Беги отсюда».

Но было поздно. Я, как муха, запутался в паутине фифы, и, стоило мне дернуться, паутина еще крепче обвивала меня. Бесенята-алимчики совсем осмелели и ходили на головах, а зеркальная фифа, всегда присутствовавшая на наших встречах, изредка грозила плеткой не в меру расшалившемуся отродью.

Каждая встреча означала неспешное путешествие по квартире второго этажа. Квартира была обставлена очень минималистично. В каждой комнате был столик с двумя маленькими креслицами и обязательно зеркала во всю стену. Мне даже стало интересно, где фифа спит. Ни в одной из комнат, где пришлось побывать, не было намека на кровать.