Алимчик

– Не бойся, она так крепко спит, что её из пушки не разбудишь, – она демонстративно несколько раз громко хлопнула в ладоши. – Видишь, даже не пошевелилась. Молодец, видно, старался изо всех сил, так бабу измочалил, а теперь, – она, приставив указательный палец к моему лбу, с нажимом повторила. – Ты обязан выполнить своё предназначенье.

От слов фифы у меня привычно закружилась голова, и пришел в себя в своей квартире. С улицы в кухонное окно светил прожектор, и на полу – из кухни в коридор – пролегла световая дорожка. В квартире было тихо, мать спала. Мне – по повеленью фифы, – надо исполнить предназначенное. Все. Точка. Было неизвестно, что должен сделать, но пока на цыпочках крался по квартире, в голове разворачивался порядок действий, которому должен следовать, как робот с заданной программой.

Сначала – лечь в постель и уснуть. Ровно в полночь проснуться. Пройти на кухню и выбрать тесак для мяса. Зайти в соседнюю комнату.

Дальше – черный провал. Очнулся на пороге своей башни. Ночной воздух остудил мое разгоряченное тело. Я обхватил руками голову и завыл, глядя на светящуюся недобрым желтым светом половинку луны: у-у-у. Половинка луны стала расти, заполонила все небо и грозила упасть на меня. Я упал на колени и прошептал: «луна, ты всегда была у меня с правой стороны, подскажи, что делать». Но луна молчала, не желая общаться со мной. В одном из лунных кратеров вдруг появился сгусток тьмы, что в одно мгновение достиг меня, из тьмы появилась фифа. Её глаза мерцали серебром, и отверзлись губы, что прошептали: «Где ты? Я устала ждать».

Я, как китайский болванчик, закивал головой:

– Да, да, – и неожиданно добавил, – моя госпожа (раньше это слово я под любым предлогом старался не произносить). – Скоро буду.

Фифе понравилось, что наконец-то назвал её госпожой, одарила меня улыбкой и победно воздела вверх руки:

– Твои бесенята-алимчики наконец-то вздохнут спокойно! Ты рад этому?

Я опять, как китайский болванчик, часто-часто закивал головой:

– Да, моя госпожа, да, моя госпожа.

На стоянке возле башен уныло дожидались своих хозяев стадо брошенных на ночь автомобилей. Я прошелся сквозь него и выбрал нашу, простенькую, машиненку. Её легче открыть, с иностранными тачками возни много. Извини, владелец, только прокачусь на ней до фифы. Обещаю, что верну машиненку в целости и сохранности. Автомобильчик неожиданно бодро завелся, и я поехал к фифе. Дальнейшие события помнились урывками, словно уснул и просыпался в те мгновения, когда надо было что-то делать.

За высоким забором – давно известный особняк, спрятавшийся в темных купах деревьев. В окнах, как и на улочке, нет света. Так даже лучше. Легко перемахнул через забор, и оказался у заветной двери. Она закрыта, но у меня почему-то оказался запасной комплект ключей. Я – человек запасливый.

Дверь открывается, и дальнейшие мои действия распадаются на шаги.

Шаг первый.

В холле нет света, но я так часто здесь бывал, что легко, как тень, скольжу сквозь ночную тьму, окутавшую две квартиры. По винтовой лестнице взлетаю на второй этаж и попадаю в атмосферу субтропиков. Зимний сад, – это лабиринт, в котором легко запутаться и выйти в окно, но у меня есть путеводная нить, что позволяет легко обойти все препятствия и вступить в чертоги второй квартиры. Это тончайший платочек, который обронила в нашей квартире фифа. Я шел с закрытыми глазами и почувствовал, как ко мне стали осторожно прикасаться маленькие лапки, а потом раздался повелительный голос зеркальной фифы: «Поднимите ему веки!»11. Маленькие лапки тут же раскрыли мои глаза. В огромных зеркалах коридора и комнат вспыхнул инфернальный свет, и в нем стали резвиться бесенята-алимчики и, дергая за одежду, стали тихонько спрашивать: «ты выполнил свое предназначенье?» Зеркальная фифа взмахнула хлыстом, и мои мелкие отражения разбежались по углам. Зеркальная фифа была еще краше, чем её хозяйка, в алом переливающемся одеянии, волосы шевелились, словно змеи; она завораживала, от неё нельзя было отвести глаз. Я невольно сбавил шаг, любуясь зеркальной фифой. Она повторно взмахнула хлыстом, приглашая следовать дальше: «Тебя ждут, тебя ждут».

Едва я проходил мимо одного зеркала, как оно погасало, и свет еще ярче вспыхивал в другом зеркале. Бесенята-алимчики смотрели на меня с обожанием и старались держаться поближе. Они знали, что я мог появиться здесь только после исполнения предназначенья, Теперь они не будут развоплощены, и есть надежда остаться в этих зеркалах навсегда. Зеркальная фифа, сопровождавшая меня, неожиданно погладила меня по голове.