Алитет уходит в горы

В пологе было тесно, но чисто, тепло и светло. Кругом лежали, как ковры, пушистые оленьи шкуры. Меховые стены и потолок обтянуты ситцем. На боковой стенке булавками приколоты фотографические карточки милиционера в разных видах и даже с саблей, на деревянном коне.

На улице шумел ветер, поднималась пурга.

Впервые за всю дорогу Лось с аппетитом закусил у милиционера.

- Где ты такой хлеб берешь? - спросил он, показывая на куличик.

- Приспособился печь в кастрюльке над жирником. Низ пропечется переверну и опять пеку. Американцы так пекут. От Русакова дрожжей привез. И в стойбище всех обучил. Теперь и они едят хлеб. Муки пропасть здесь - и все крупчатка. Пять пудовичков за песца получит и печет в кастрюльке. Да что! Наловчились самогонку гнать из муки: заквасят, ствол от винчестера снимут, вроде змеевик, из него капает и капает. Запретил: перевод муки.

Милиционер повернулся к жене и сказал:

- Давай, Таня, кофе! Пристрастился я тут к кофе. Как встал, так и за него. Сгущенное молоко, все честь по чести, как американец.

- Словом, я смотрю, ты неплохо обосновался.

- Хорошо, товарищ уполномоченный. Тесновато малость, да и сидеть вот на своих ногах долго не мог привыкнуть. Ну да ведь и зверей, говорят, приучают выкамаривать разные штучки.

- Ничего, Хохлов, завезем тебе и дом. Ты только по-хорошему живи с ней, с Татьяной-то.

- И так душа в душу живем.

Милиционер улыбнулся и привлек к себе жену огромной ручищей.

- Как с контрабандой? - спросил Лось.

- С осени одна шхуненка прошла, но далеко-далеко от берегов... Может быть, прогуляемся, товарищ уполномоченный?

- Нет, друг, я так нагулялся за дорогу, что теперь прямо на боковую и спать бы.

У Хохлова была такая потребность разговаривать, что он всю ночь говорил бы и говорил с Лосем.

- Ну что ж, ложитесь, я пойду ночевать к соседям. Все-то не уляжемся здесь.

- Так уж лучше я уйду, - сказал Лось.

- Что вы, товарищ уполномоченный! У них ведь грязновато.

Лось привык ко всякой обстановке, но от милиционера ему уходить не хотелось.

Хохлов сказал жене:

- Таня, ступай ночевать к старику.

За всю ночь Лось ни разу не проснулся. А утром, встав, увидел, как милиционер, зажав мясорубку в коленях, перекручивает мясо. Таня пекла пирожки.

- Вот так и орудуем вместе, товарищ уполномоченный, - весело сказал милиционер.

Голубые глаза Лося смеялись, лицо стало необыкновенно добродушным.

- Слушай, Хохлов, а что ты никаких сообщений не давал о себе? Признаться, я уже начал беспокоиться.

- Ну, товарищ уполномоченный, есть о чем беспокоиться! Мы не пропадем. А что касаемо донесений, я все подбирал разные факты. Готовился обстоятельно написать и начал уж. Тут много есть разных штук. Вот мне, например, Татьяна рассказала, будто в устье одной реки живут какие-то русские. Поехал выяснить. Пять дней езды отсюда. Километрах в двенадцати от устья реки. Еду я на своих собаках. Пуржит, Населенных мест нет. Попервоначалу взяла меня оторопь. Смотрю, навстречу упряжка бежит. Остановились. Собаки - как волки. Рослые, сильные. С нарты сходит человек. Из мехов выглядывает русское лицо. Заговаривает - женщина. Спрашиваю: "Куда едешь?" - "Капканы, говорит, посмотреть. Поезжайте к устью, там, говорит, землянка, и муж дома, а я скоро вернусь". Гаркнула на собак и скрылась в пурге. Вот тебе, думаю, история с географией! Поехал я. Искал, искал, еле нашел эту землянку. Кругом бело, а сторон четыре. Ничего не видать. По дыму нашел. Землянка вся в снегу, одна труба торчит. Захожу, эта женщина дома уж, дородная такая. А муж плюгавенький, чистенький, выбритый, в американскую робу одет. Но по разговору вижу - ученый.

- Подожди, подожди, друг. Это ты не во сие ли видел? - спросил Лось.