Алитет уходит в горы

Странным казался выбор этого неудобного местожительства. Но охотники-зверобои привыкли к нему и любили это место. Каждый камень, каждый выступ, каждый склон горы примелькался им с детства. С легкостью горных коз жители этого стойбища скользили по склону в своей мягкой обуви. Не будь здесь камней, скучно было бы и ходить по ровным площадкам.

В проливе всегда хороший промысел моржа. Моржи большими стадами проплывают здесь в Ледовитый океан, как в ворота просторного двора. А где есть моржи, там жизнь в довольстве. Здесь край земли. Отсюда на северо-восток, за проливом, виднеются смутные очертания гор Аляски.

Туман рассеялся, показалось незаходящее солнце. Приткнувшись на берегу, серыми пятнами стояли мрачные чукотские яранги.

- Плохо, что не познакомился основательно с этим краем заранее, заговорил Лось. - Все мои познания пока что заключаются в том, что я тебе сейчас рассказал, да вот измерил по карте капитана приблизительно территорию... Уезд, черт возьми! Четыреста тысяч квадратных километров!

- Друг мой! А кто же, ты думал, должен был познакомить тебя с этим краем? Нет еще таких советских людей, - заметил Толстухин.

- Зимой из Петропавловска направили сюда на собаках одного паренька, - сказал Лось. - Толковый парень. Студент. На географическом факультете учился. Языки знает. И чукотский язык выучил у какого-то старого профессора. Грустно мне было, когда я отправлял его в этот далекий путь. Чи доехал, чи не доехал? Ничего не известно о нем. Ни слуху ни духу.

- Да, Лось! Ни с одного квадратного километра этой большущей земли не подашь радиограмму. Вот уж поистине о человеке, высадившемся на эти берега, можно сказать: канул, как в воду.

Вдали показались острова - две огромные каменистые глыбы.

- Капитан говорит, что один - наш, другой, поменьше, американский, - сказал Лось, вперив зоркие глаза вдаль. - Толстухин, дай-ка поглядеть в бинокль! - попросил он и, насмотревшись, сказал: - А теперь погляди сам. Какое-то двухмачтовое судно. Вот и первая встреча.

- Подожди, подожди, Лось. Ведь это, может быть, американский пароход "Бичаймо", который везет пушные фактории на Чукотское побережье. Помнишь, в губревкоме говорили? А ну, дай бинокль!

Посмотрев, Толстухин сказал:

- Шхуненка какая-то.

Оба они следили за шхуной, которая шла навстречу и затем, свернув, стала прижиматься к островам.

- Какая-то иностранная надпись на ней. Пойдем. Лось, на мостик к капитану, он нам прочтет.

- Вот посмотрите, капитан: що цэ такэ плавает там? - подавая бинокль, сказал Лось.

- А я уже посмотрел. Мой бинокль немного лучше вашего. Контрабандист "Поляр бэр", или по-русски "Полярный медведь". Известный корабль! Но не думайте меня упрашивать охотиться за ним: шхуна находится в экстерриториальных водах. Сегодня она будет на Аляске, - разъяснил капитан.

Они посмотрели на удаляющуюся шхуну и закурили.

- Ну, товарищ Лось, сейчас будем прощаться. Может быть, зайду на обратном пути, если льды не зажмут меня, - сказал капитан.

- Как, уже сходить?

- Да, да, готовьтесь отдавать концы.

Вскоре "Совет" стал на рейде и отдал якорь на траверзе большого селения, состоящего из одних чукотских яранг. Пароход загудел.

К борту быстро подходила байдара.

- Лось, Лось, иди сюда! Вот едут твои марсианцы, - сказал Толстухин.

Лось подбежал к правому борту. Он сразу же заметил в байдаре между охотниками Жукова. Радостная улыбка озарила лицо Лося. Он во весь голос закричал:

- Андрюшка! Жив! О, цэ гарно! Залезай скорей сюда, я тебя обнимать буду!

- Сейчас, сейчас, Никита Сергеевич, - ответил ему Жуков и полез по штормтрапу.

Лось схватил Андрея и заключил его в объятия со всей мощью, как в тиски. Он долго держал его и, наконец отпустив, шагнул назад и, разведя руками, сказал:

- Мамо! Как будто я домой приехал, увидев тебя?

- Давно и я поджидаю тебя, Никита Сергеевич. Даже соскучился.

- А эти люди, что с тобой приехали, добрые парни?

- Друзья, Никита Сергеевич. Я здесь уже много друзей приобрел. Чудесный народ!

- Добре, добре! Ну, разведчик, пойдем знакомиться с ними.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Зима еще не наступила, но пролив уже забило тяжелыми льдами. Полярное лето промелькнуло, как будто вовсе его и не было.

Повалил снег, с севера подули ветры, ворвалась свирепая пурга. Жилища заносило огромными сугробами.

Среди яранг появился четырехугольный домик уполномоченного ревкома. В отличие от круглых яранг обтекаемой формы, этот домик больше заносило снегом, и сугробы вокруг него вырастали на глазах. Вскоре домик занесло совсем, и казалось, что дым, выходящий из трубы, валит прямо из-под снега.

- Ну и хорошо, что завалило снегом, - сказал Жуков. - Отапливать по-настоящему нечем, а в снегу все-таки теплей.

Пароход "Совет" спешил в Колыму и не выгрузил всего, что нужно было для ревкома. Капитан обещал разгрузиться на обратном пути, но пароход так и не зашел. Узнать теперь что-нибудь о судьбе парохода было невозможно. Он или прошел мимо, или застрял во льдах.