Алкаш в борделе (сборник)

Я подумал, что, наверное, он прав. Но ведь я работал в этом заведении, а не отдыхал.

– А вы знаете, я люблю поговорить с теми людьми, которые бывают там. Они рассказывают о своих ощущениях, а я вспоминаю свою молодость.

– Вы что же, там практически никогда не бывали?

– Я бывал там лишь в первый год работы клуба.

Я посмотрел на этого стареющего и толстеющего мужчину, и мне стало искренне его жалко. В этот момент я увидел своих знакомых бизнесменов Сашу и Пашу. Они также заметили меня, подошли к стойке бара.

– Вован, привет! Ты как, нормально, работаешь?

– Да, все хорошо. Мне надо с вами поговорить.

– Какие проблемы?! Пойдем за столик.

Я напомнил господам коммерсантам, что здесь присутствую как гость клуба, и никто не должен знать о том, что я детектив.

– Говорите всем, что я предприниматель, – сказал я. – Что у нас с Путилиным старые дружеские связи.

– Вован, да мы все поняли! Ты что нас за лохов держишь! – сказал Паша.

– Все ясно. Гость так гость. Заметано, – отрезал Саша.

– Кстати, а что это за мужик, с которым я сидел за стойкой?

– Какой-то придурок, из бывших совнаркомовцев.

– Как это?

– Раньше в партии был, потом в каких-то научных институтах работал, а теперь вот сидит здесь целыми днями и п…дит! Любит, когда ему рассказывают о проститутках…

В этот момент в зал вошел Шагян и, будто никого не замечая, направился к своему постоянному месту под картиной с морским пейзажем.

– А этого вы знаете?

– Этот армяшка, что ли? Как же, как же… У него несколько магазинчиков по городу, торгует там потихоньку кожаными шмотками, женскими трусами и еще какой-то х…ней. А морду делает, как будто нефтяной король. Так, ничего интересного.

Беседуя с господами предпринимателями, я хорошо пообедал – заказал суп брокколи, тефтели из осетрины с белым вином.

Наконец Шагян поднялся и вышел из зала. В этот же момент ко мне подошел метрдотель и сказал:

– Иван Алексеевич ждет вас в машине. Серая «Вольво» справа от выхода.

Я подождал некоторое время, вышел на улицу и без труда отыскал нужную мне машину. Путилин сидел уже на месте, за рулем был мой старый знакомый – амбал Саша. Я назвал адрес, и мы тронулись в путь.

– Вы уверены, что он сейчас поехал туда, в гнездышко к своей птичке? – спросил я.

– Неважно, – со злостью буркнул Путилин. – Для начала я надеру задницу Маринке, а потом уже буду дергать за яйца самого Шагяна.

Поднявшись на шестой этаж, я попросил Путилина уйти с лестничной площадки, сам же позвонил одной из тех старушек, которые обругали нас сегодня днем. Я попросил ее позвонить в дверь, где обитала Мамонтова, объяснив это тем, что мне необходимо проверить проводку в квартире, а она мне не открывает.

– Это чревато пожаром, – сурово заявил я бабке.

Бабка все поняла, и скоро мы с Путилиным очутились в небольшом коридорчике квартиры, которую снимал Шагян. Перед нами, испуганно хлопая глазами, стояла Марина Мамонтова.

– Ну ты и сука! – начал свою речь добряк Путилин.

– Здравствуйте, Иван Алексеевич, – боязливо произнесла Мамонтова.

Далее Путилин разразился мощнейшим монологом, который на треть состоял из непечатных выражений, остальные же две трети заняли упреки в черной неблагодарности и сговорах за его спиной. Однако разгуляться Путилину не дали, так как его прервал звонок в дверь. Деятельная натура Путилина потребовала, чтобы его владелец лично распахнул дверь.

На пороге стоял Шагян с букетом цветов в одной руке и наполненным до отказа пакетом – в другой. Из пакета торчало горлышко бутылки с коньяком. Шагян несколько секунд смотрел на встречающего его Путилина, потом посмотрел на дощечку с номером квартиры, потом снова на Путилина, на всхлипывающую за моей спиной Марину. Несмотря на то, что весь его внешний вид говорил: «Извините, я ошибся дверью» – он с каменным лицом произнес:

– Иван, здравствуй! Как я рад тебя видеть, слушай!

– А уж я-то как рад!

Путилин втащил пожилого армянина за рукав в квартиру и захлопнул дверь. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Первым перешел к делу армянин. Он положил цветы на коридорную тумбочку, поставил пакет на пол, вынул оттуда коньяк и сказал:

– Пойдем на кухню. Там поговорим.

Путилин без слов отправился на кухню. Шагян засеменил следом. Я посмотрел на Марину и сказал:

– Ну а нам, видимо, лучше посидеть в комнате.

Я расположился в кресле. Марина, устроившись на диване, закурила. Я тоже вставил сигарету в рот и стал прислушиваться к разговору на кухне. Тон беседы был вполне спокойный. До меня донеслись слова Шагяна:

– Ваня, я тебе сейчас все объясню. Ты только не нервничай.

Я посмотрел на девушку, которая, несмотря на жару, закуталась в теплый халат, и сказал:

– Вы тоже не нервничайте. Ничего страшного. Просто Иван Алексеевич беспокоится о вас.

– Тоже мне, отец родной, беспокоится, – ухмыльнулась Марина. – До смерти напугал меня, ворвался сюда, как ястреб.

– Но вы же пропали, не сказав никому ни слова.

– Ну и что? Может быть у меня своя личная жизнь или нет?! Я ему ничего не должна.