Алхимия единорога

– Да, – ответил я за всех. – Мой друг был антикваром, он вез с собой рукопись, семейную реликвию, и нам бы хотелось возвратить ее супруге покойного.

Полицейские недоверчиво посмотрели на нас и спросили, где же эта супруга. Я отвечал, что ее зовут Клаудия и что она сейчас в соседней комнате вместе с сестрой моей жены.

– А как выглядит рукопись? – спросил полицейский.

Я во всех подробностях описал «Книгу каббалы», назвал размеры книги, даже указал число страниц и рассказал, какие в ней были рисунки.

Полицейские поговорили между собой, и один из них отошел. Мы остались ждать, и спустя несколько минут он вернулся с книгой в руке. Книга была в полном порядке. Полицейский из любопытства перелистал бесценный трактат, потом закрыл.

– Это она? – спросил он.

– Да, она самая.

– Тогда пойдемте. Где же вдова?

– Вон там.

И мы направились к Виолете с Клаудией. Женщины рыдали, обнявшись, когда полицейский громко спросил:

– Кто здесь Клаудия Барбьери?

Клаудия приподнялась и кивнула.

– Это вещь вашего мужа?

Хорватка тотчас узнала книгу, пристально посмотрела на Виолету и снова кивнула. Офицер без дальнейших промедлений передал рукопись Клаудии, взяв с нее расписку. Прежде чем выйти из комнаты, он еще раз окинул нас всех взглядом и выразил свои соболезнования.

Как только мы остались наедине с израильтянами, один из них, некто Бренер, по-видимому начальник группы, выхватил книгу из рук Клаудии и тщательно осмотрел. Вскоре, не выпуская рукописи, Бренер соболезнующим жестом протянул ладонь Клаудии, но та не обратила на него внимания.

Наконец-то завладев заветной рукописью, израильтяне покинули комнату; после этого я никогда больше не видел «Книгу каббалы». Этим страшным людям не следовало знать, что в хитросплетениях бесценного объекта их религиозного культа они не обнаружат ни способов изготовления золота, ни рецептов универсального снадобья. Так Фламель выполнил условия соглашения, стоившего жизни его дочери и одному из ближайших его друзей.

Позже, посчитав, что Виолета уже успокоилась, я снова попытался с ней поговорить – но вновь безуспешно. Девушка словно превратилась в каменное изваяние. Ее настолько переполняла боль, что разговаривать для нее было выше человеческих сил. Виолета оставалась неприступной, как крепость.

Я решил обратиться к блондинке-психологу, хотя заранее знал, что тут уж ничего не поделаешь. Когда я объяснил суть проблемы, девушка, мягко улыбнувшись, ответила, что это нормально.

– Погибшая приходится вам супругой?

– Ну, в общем, невестой… Очень близким человеком.

– Но вы любили ее?

– Всей душой!

– Так почему шок той девушки намного глубже?

– Это ее сестра. Я и сам места себе не нахожу, но теперь меня тревожит то, что творится с Виолетой.

– Происходящее вполне объяснимо, – задумчиво сказала психолог. – Вы справились с ударом, а она – нет. У нее нервный срыв, оправиться от которого будет непросто. Она не понимает, что произошло, не принимает новую реальность, не может поверить в случившееся и склонна обвинять вас в том, что ее не оказалось рядом с сестрой в момент катастрофы.

– Меня там тоже не было. Неужели это значит, что я не люблю Джейн?

Объяснения специалиста показались мне глупыми, смехотворными. Я сбежал из этого кабинета, пропахшего туалетной водой, с твердым намерением никогда больше туда не возвращаться.

Виолета до сих пор сидела, ссутулившись, прижавшись к Клаудии. Прошло уже несколько часов, а ничего не изменилось. Правда, потом Виолета что-то зашептала Клаудии на ухо, и во мне проснулась надежда, что моя подруга скоро оправится.

Несколько минут спустя Клаудия встала, обняла меня за плечи и попросила выйти, чтобы поговорить.

– Она не хочет тебя видеть, Рамон. Не хочет о тебе слышать. Не хочет быть с тобой. Ты ей не нужен.

– Что ты несешь? Ты в своем уме? Это невозможно!

– Она сказала, чтобы ты уезжал. Рамон, все очень серьезно. Я пыталась ее переубедить, говорила, что она не может так с тобой поступить. Уходи, Рамон!

Кровь загудела у меня в ушах, заныл затылок.

Виски мои полыхали огнем, когда я подходил к Виолете; Клаудия шла следом, пытаясь меня остановить. Оказавшись перед Виолетой, я встряхнул ее за плечи и поставил на ноги. Девушка взглянула на меня так печально, как никогда раньше не смотрела. Глаза ее высохли, в них больше не было слез, только застывшие тоска и боль.

– Я сказала, что не хочу тебя больше видеть. Исчезни из моей жизни.

– Что ты такое говоришь, Виолета? Что плохого я тебе сделал?

– Прочь отсюда, убийца! Ты убил Джейн, как и ту, другую.

– Никого я не убивал! Я был с тобой. И какую – «другую»? Несколько часов назад мы были счастливы. Как ты можешь так говорить? Ты сошла с ума!

– Все произошло из-за тебя. Твое присутствие, твое появление, твоя дружба с Рикардо Лансой, похищение книги в Асторге… Все, все! Без тебя мы бы жили спокойно. Ничего бы не произошло. Джейн была бы жива. А теперь мы обе умерли.

– Виолета, пожалуйста, опомнись, ты не понимаешь, что говоришь. Я тебя люблю!

– Убирайся прочь, безмозглый дурак, убийца!