Алхимия советской индустриализации

В плановой советской экономике любое частное предпринимательство, связанное с получением прибыли, считалось экономическим преступлением, спекуляцией. В этом смысле в Торгсине советское государство показало себя самым большим спекулянтом, а сам Торгсин по букве закона

того времени являлся крупномасштабным экономическим преступлением.

По сути Торгсин был предприятием капиталистической торговли – валютным монополистом, который в интересах прибыли использовал благоприятную конъюнктуру потребительского спроса. Парадоксально, но оправданием тому служила революционность его цели – построение социализма в СССР. Однако в самом Торгсине не было ничего от социализма. Именно поэтому, несмотря на значительную роль, которую Торгсин сыграл в обеспечении финансовых потребностей индустриализации в наиболее тяжелый для государства момент валютного кризиса, для сталинского руководства он так и остался нелюбимым детищем.

В политическом сознании того времени уживались два образа: самоотверженный революционер-аскет, который создал Торгсин и заставил его работать на дело социалистического строительства, и обыватель, торгсиновский покупатель, падкий на буржуазные соблазны – розовый зефир и модные тряпки. Для советских лидеров 1930‐х годов имя Торгсин стало нарицательным. Оно было символом мещанских вкусов, мелкобуржуазности, слащавости, вещизма, стяжательства – иными словами, антитезой революционности.