Алхимия советской индустриализации

В представлениях людей 1930‐х годов XIX век еще не стал стариной. Работы начала ХХ века считались новыми и не заслуживающими внимания. Так, согласно инструкциям Торгсина, золотые изделия фирм «Фаберже» и «Болин»24

, за которые в наши дни коллекционеры платят огромные деньги, подлежали сохранению лишь в случае высокохудожественной работы. Все массивные серебряные предметы только что минувшего века по инструкции шли в переплавку. Из серебряных изделий до 1880 года оценщикам следовало сохранять только небольшие (до килограмма) вещи домашнего обихода – чайные сервизы, сахарницы, молочники, солонки, ложки (если их было не менее шести штук) стиля ампир, рококо и «черневой работы». Из серебряных изделий конца XIX – начала XX века следовало сохранять только исключительные по качеству мелкие изящные и редкие по форме изделия известных фирм Хлебникова, Овчинникова и других: вазочки, чарки, принадлежности для письменного стола с монетами или эмалью, а также довоенные предметы дамского туалета – диадемы, кольца, пояса, брошки, серьги (даже со стеклянными вставками). Однако серебряные «вещи с графскими или княжескими гербами и коронами» XIX века, а также столовое и чайное серебро фирмы Фаберже, даже чеканной работы, считались ширпотребом и шли в переплавку. Прагматизм брал верх над идеологией. По инструкции следовало сохранять в целости все золотые вещи и серебро, «принадлежавшие раньше русским царям до Николая II включительно, великим князьям и их семьям», а также все вещи, подаренные ими разным лицам25

. Вопрос о том, каким образом этот идейно чуждый антиквариат попал в руки советских граждан, видимо, не интересовал руководство Торгсина, но ОГПУ, которое следило за торгсиновскими операциям, могло озаботиться этим вопросом.

Инструкции по отбору антикварных вещей появились поздно, лишь в 1933 году, значит, немалая часть антикварного великолепия была уничтожена в Торгсине в начальный период его скупки. Золотой и серебряный лом проходил пересортировку на центральных пунктах в Москве и Ленинграде, но к тому моменту многие из ценных вещей уже были разломаны областными и районными приемщиками.

После того как Москва разослала указания в региональные конторы, приемщики знали о необходимости сберегать антикварные предметы. Экземпляр инструкции по приему антикварного серебра, например, сохранился в архиве узбекского Торгсина в Ташкенте. Кроме того, руководство Торгсина требовало, чтобы дважды в месяц конторы давали отчет об отборе антикварных ценностей. Оценщикам за сохранение ценных антикварных предметов полагалась премия. Однако есть все основания полагать, что и после выхода инструкций в скупке Торгсина погибло много шедевров. Прежде всего потому, что, как было сказано ранее, за редким исключением предметы XIX – начала XX века не считались антикварными и ценными. Для людей 1930‐х годов это был новодел. Кроме того, безразличие, неграмотность, низкая квалификация, нежелание брать на себя дополнительные заботы по оформлению документов делали свое дело. В феврале 1933 года правление Торгсина ругало оценщиков за то, что они не выполняли инструкцию по приему антикварных предметов, сваливая их в лом. Вот лишь один из примеров. Управляющий Таджикской конторы Торгсина писал в Москву:

При отгрузке сданного серебра в декабре были по неопытности оценщика-приемщика в общем мешке отгружены две вазы, совершенно одинаковые, прекрасной гравированной работы. Фигуры, имеющиеся на них, всевозможные звери и фигуры гладиаторов, вступающих, видимо, с ними в бой. Считаем эти вазы весьма ценными и, узнав о их приемке и сдаче лишь сегодня, сообщаем об этом для Вашего сведения для проверки получения.