Алхимия советской индустриализации

ЭНДРЮ МЕЛЛОН И СОЗДАНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ГАЛЕРЕИ ИСКУССТВ США

Начав индустриализацию при пустых золотых кладовых, сталинское Политбюро было готово распродать Эрмитаж, но не за любую цену. Сделки срывались, потому что покупатель жадничал. Как не вспомнить, например, двухкратный провал – зимой 1928/29 года и в октябре 1930 года – переговоров со всемирно известным арт-дилером Джозефом Дювином (Joseph Duveen, 1869–1938), который за 40 шедевров Эрмитажа предложил СССР смехотворную цену 5 млн долларов. Да и Галуст Гюльбенкян, основатель компании «Ирак Петролеум», скупился, пытаясь извлечь максимум выгоды из своего монопольного положения первого и некоторое время единственного покупателя шедевров Эрмитажа. Гюльбенкян купил прекрасные работы, в их числе «Афина Паллада» Рембрандта, «Портрет Елены Фурмен» Рубенса, мраморная Диана Жана Гудона, – но сколько шедевров он упустил из‐за скупости!

Все указывает на то, что судьба главных шедевров Эрмитажа в начале 1930‐х годов зависела от того, появится ли богач, готовый выложить миллионы наличными. Найти такого человека в разгар экономического кризиса на Западе, когда разорившиеся биржевые маклеры выбрасывались из окна, а бывшие президенты корпораций продавали на улице яблоки с лотков, было непросто. Банки закрывались, счета были заморожены, кредиты получить было практически невозможно. К несчастью для Эрмитажа, но к удаче американских музеев, человек с большими деньгами нашелся. Сын банкира из Питтсбурга министр финансов США Эндрю Меллон (Andrew W. Mellon, 1855–1937) купил 21 шедевр Эрмитажа. Среди них жемчужины картинной галереи музея – полотна Рафаэля, Боттичелли, Перуджино, Веронезе, Тициана, Рембрандта и других признанных западноевропейских мастеров. Сделка обошлась Меллону почти в 7 млн долларов – громадная для начала 1930‐х годов сумма. Меллон, видимо, профинансировал покупку еще четырех шедевров, которые затем оказались в крупнейших музеях мира. Среди них – знаменитый «Татищевский складень» – две створки триптиха XV века «Голгофа» и «Страшный суд» работы Яна ван Эйка. С 1933 года складень находится в Метрополитен-музее в Нью-Йорке. После продажи складня в России не осталось ни одной работы этого мастера. По словам его биографа, «Меллон снял сливки с коллекции Эрмитажа, которая в то время не имела себе равных».

К началу 1930‐х годов семейство Меллон контролировало около 2 млрд активов более 20 крупнейших корпораций. Но преуспевший предприниматель и чиновник Эндрю Меллон не был знатоком искусства. Он так и остался дилетантом, который порой не помнил имен художников, картинами которых наслаждался. Вкус Меллона формировали дилеры, подобные «милому пирату» Дювину, сделавшие имя и состояние благодаря открытию простого факта, что Европа богата произведениями искусства, а Америка – деньгами. Семейная жизнь Меллона сложилась неудачно, и не будет большим преувеличением сказать, что его частная жизнь ограничивалась коллекционированием. Меллон был человеком немногословным и даже нелюдимым. По словам современника, «он выглядел как счетовод, ведший двойную бухгалтерию и боявшийся потерять работу – изнуренный постоянным беспокойством и усталый, усталый, усталый». Отдых и успокоение Меллон находил в своей коллекции.