Алхимики

— Вам не за что просить у меня прощения, — возразил Фриц. — Несчастье сильно подействовало на меня. Я был когда-то весельчаком, любил поговорить, и меня ценили за это. Теперь, как видите, я совсем притих. Этот покой и постоянная работа в доме вашего отца мне очень приятны и полезны. Меня ничуть не тянет назад, в шумную жизнь людей; я хотел бы здесь закончить свои дни…

«Бедный мальчик», — подумала про себя Эльза и сказала:

— Вы снова будете веселым и полным жизни, — подождите только! Воспоминание о тяжелых переживаниях еще слишком живо в вас, но пройдет еще год, и вы перестанете думать о своем несчастье. У меня была однажды кипрская кошечка, такая хорошенькая! Белая, как снег, и изящная, словно принцесса! Когда она умерла, я много плакала и думала, что никогда не забуду своего горя, но прошло восемь дней, и я снова была весела, как раньше. Так будет и с вами.

Фриц Гедерих от души рассмеялся.

— Ну, вот видите, вы уже можете смеяться! Это хорошо. Знаете ли вы сказку о принцессе, которая не могла смеяться? Не знаете? Я вам когда-нибудь расскажу ее. Впрочем, что это за глупости я болтаю?

Фриц поспешил уверить Эльзу, что ученейшие речи его бывших профессоров никогда не доставляли ему столько удовольствия, как ее милая болтовня.

И Эльза продолжала говорить. Она рассказывала о своем детстве, о покойной тете Урсуле, о кипрской кошечке и магистре Ксиландере. Фриц Гедерих слушал ее болтовню внимательно, словно проповедь, смотрел в ее голубые глаза и радовался, видя ее маленькие белые зубки.

Эльза сказала, что магистр, в сущности, хороший человек, но что она его все же терпеть не может, и это ей неприятно; она рада, что встретила наконец человека, с которым можно поговорить. И господин помощник пусть, ради Бога, не думает, что она осуждает его за прошлое, — наоборот, она очень высоко его ценит, и, если бы у нее был брат, то и к нему она не могла бы испытывать большего расположения. У нее, правда, никогда не было брата, а если б был, то ей хотелось бы, чтобы он был точь-в-точь, как господин помощник, только чуточку повеселее!

Выслушав эти слова, Фриц Гедерих не счел возможным молчать и стал говорить о добродетелях и хозяйственности юнгфер Эльзы, восхваляя также ее умение готовить кушанья и рукодельничать. Он перешел затем к очарованию ее милых речей, ее шелковистых волос и голубых глаз.

Эльза сидела молча, опустив глаза. Она позволила Фрицу взять ее руку в свою — и тихонько гладить.

Над ними шелестел бузиновый куст, на них осыпались белые лепестки, и на одной из веток распевала овсянка:

«О, девушка! как все цветет вокруг!»

Эльза чувствовала, как сильно бьется ее сердце; она хотела взглянуть на Фрица, но не решалась поднять глаза, и все же знала, что его взгляд покоится на ней.

— Эльза, — тихо сказал Фриц Гедерих.

Она вздрогнула, когда он назвал ее по имени, подняла голову, и их глаза встретились, его — карие, ее — голубые.

— О, милый, — прошептала Эльза. В это время заскрипели ворота, и в сад вошел магистр.

Они быстро отодвинулись друг от друга. Фриц поспешно нагнулся к земле и стал внимательно рассматривать цветы вероники. Эльза же с сильно бьющимся сердцем пошла навстречу магистру, насколько могла любезным тоном сказала ему: «Добрый вечер», но быстро прошла мимо и вздохнула свободно, лишь закрыв за собою дверь дома.

Приведенный в веселое настроение приветливым поклоном Эльзы, магистр проследовал дальше и застал господина помощника у лекарственных трав. Он усердно рылся в земле, напевая что-то вполголоса, и был так увлечен работой, что не заметил приближения магистра. Когда тот окликнул его, Фриц испуганно выпрямился и должен был выслушать шутливое замечание магистра о пугливости некоторых молодых людей.

Глава VI

МАГИСТР СОЧИНЯЕТ КОМЕДИЮ

Господин Томазиус вернулся из своей поездки. В потайной лаборатории были установлены приборы, и началось обучение.

Фриц Гедерих был очень понятлив, к тому же он знал многое, о чем аптекарь не имел ни малейшего представления. Так, например, он умел выращивать свинцовые деревца, и знал еще немало других любопытных экспериментов, неизвестных господину Томазиусу.

Об аптекарском ученике господина Томазиуса мы упоминали всего только один раз, но он не играет существенной роли в нашем рассказе, и в дальнейшем мы будем лишь изредка говорить о нем. Между тем, следует признать, что за последние месяцы он сделал большие успехи в своей науке, и его хозяин уже без всякой боязни поручал ему составление лекарств по рецептам. Таким образом, большую часть дня Фриц Гедерих мог работать в потайной лаборатории.

С Эльзой он встречался только во время обеда. При этом оба они старались ни одним взглядом не выдавать своей тайны.

Один только человек в доме знал о том, что с ними происходило: это была старая Ганна.