Алкоголик в семье, или Преодоление созависимости

«Во времена большого стресса мы эмоционально зашториваем наше осознание, иногда мы делаем это интеллектуально, а иногда и физически, — объясняла Клаудиа Л.Дживетт в своей работе «Как помочь детям перенести разлуку и утраты». Встроенный механизм работает на отсеивание разрушающей информации и на то, чтобы уберечь нас от состояния перегрузки. Психологи говорят нам, что сознательная или бессознательная защита, которую все мы используем для того, чтобы избежать тревоги или преуменьшить либо предупредить ее, когда нам что-то угрожает, — продолжала Дживетт. — Мы используем эту защиту для того, чтобы не допускать осознания тех вещей, которые слишком расстраивают нас, когда мы их знаем». Отрицание — это амортизатор шока для души. Это инстинктивная и естественная реакция на боль, утрату или изменение. Отрицание защищает нас. Оно отражает жизненные бури до тех пор, пока мы соберем все свои ресурсы для того, чтобы справиться с теми бурями.

Гнев

Когда мы перестаем отрицать нашу утрату, мы продвигаемся к следующей стадии: гневу. Наш гнев может быть разумным или неразумным. Нас иногда можно оправдать за выражение нашей ярости, иногда же мы можем выплеснуть свое неистовство на кого-нибудь или на что-нибудь совершенно иррационально. Мы можем обвинять себя, Бога и любого человека из нашего окружения за то, что мы потеряли. В зависимости от характера утраты мы можем быть немножко раздраженными, несколько рассерженными, откровенно яростными либо мы можем быть схвачены в тиски потрясающего душу негодования.

Вот почему попытки помочь кому-либо, указание на свет в конце туннеля, конфронтация с серьезной проблемой не поворачивает дело в ожидаемую сторону. Если мы отрицаем ситуацию, мы не будем двигаться в направлении принятия реальности — мы будем двигаться в сторону гнева. Вот почему также нам необходимо быть осторожными с большими конфронтациями.

«Стремление помогать людям тем, чтобы «ставить их на ноги», срывать с них маски, принуждать их посмотреть вытесненной правде в глаза — очень опасное и разрушающее занятие, — писал Джон Пауэл в книге «Почему я боюсь сказать тебе, кто я есть?» — Он не может жить с определенной частью реальности. Так или иначе, он держит свои психологические кусочки интактными, используя некоторые формы самообмана… Если психологические кусочки остаются несклеенными, кто соберет их и снова сделает бедняжку Гампти-Дампти человеческим существом?».

Я была свидетелем пугающих и насильственных действий, когда люди наконец-то сталкивались лицом к лицу с длительно отрицавшейся правдой. Если мы планируем интервенцию, нам необходимо поискать профессиональную помощь.

«Торги»

После того как мы успокоились, мы пытаемся заключить торговую сделку с жизнью, с собой, с другим человеком или с Богом. Если мы поступаем так-то и так-то или кто-то еще делает то или это, тогда мы не будем вынуждены страдать из-за утраты. Мы не пытаемся отодвинуть неизбежное; мы пытаемся предотвратить его. Иногда вопросы, из-за которых мы торгуемся, являются разумными, и наши усилия будут продуктивными: «Если мой супруг и я пойдем к консультанту, тогда нам не придется терять наши взаимоотношения». Иногда же наши торги являются абсурдными: «Я привыкла думать, что если я буду содержать дом в еще большей чистоте или если я вымою достаточно хорошо на сей раз холодильник, то мой муж больше не будет пить», — вспоминает жена алкоголика.

Депрессия

Когда мы видим, что наша торговая сделка не получилась, когда мы в конце концов стали истощенными нашей борьбой за то, чтобы укрыться от реальности, и когда мы решили признать, что жизнь крепко нас побила, нам становится грустно, а иногда мы впадаем в ужасную депрессию. Это суть печали: траур во всей его полноте. Это то, чего мы пытались избежать любой ценой. Настало время плакать, и это больно. Эта стадия процесса начинается, когда мы смиренно сдаемся, говорит Эстер Олсон, семейный консультант, которая работает с ситуациями печали или, как она это называет, «процессом прощения». Это пройдет, говорит она, только тогда, когда процесс выработается и завершится.

Принятие

После того как мы уже закрывали глаза на действительность, проявляли строптивость, пронзительно кричали, вели переговоры, напоминавшие торги, и, наконец, испытали боль, мы приходим к состоянию принятия.

«Это не покорная «уступка» с чувством безнадежности, это не такое чувство, которое заключено во фразах «а что толку?» или «я просто не могу уже больше бороться», хотя и такие утверждения мы слышим, — писала Элизабет Кублер-Росс. — Все это также указывает на начало конца борьбы, но это еще не знаки принятия. Принятие не следует путать со счастливой стадией. Это также пустота чувств. Это такое состояние, как будто боль уже ушла, борьба закончилась…».