Аллах не обязан

Папа сделал маме троих детей. Мою сестру Мариам и другую сестру, Фатуму. Мой отец был трудолюбивый земледелец и благочестивый мусульманин, он досыта кормил мою маму. Бабушка говорила, что мой отец мало прожил, хотя и делал при жизни много добра: никто никогда не узнает волю Аллаха, Всевышний сидит на небе, и ему на это наплевать, он делает что хочет, и он не обязан всегда и всюду быть справедливым в своих земных делах.

Мама умерла потому, что так было угодно Аллаху. Правоверный не должен роптать, не должен противиться воле Аллаха, сказал имам. И добавил, что мама умерла не от колдовства, а от своей язвы. Нога у мамы так и сгнила, потому что после смерти колдуньи и охотника некому было лечить маму, а болезнь ее была не такая, от которой лечатся в больнице у белых врачей. А также потому, что закончилось время, отведенное ей Аллахом для земной жизни.

А еще имам сказал, что грязные старики, пришедшие к нам в деревню, сказали неправду. Неправда, что мама занималась колдовством и по ночам грызла язву на собственной ноге. Это остудило мне сердце, и я начал оплакивать маму. Имам сказал, что я не был хорошим мальчиком. Имам в деревне — это священник с белой бородой, который по пятницам в час дня руководит общей молитвой. Поэтому я стал горько раскаиваться.

И сейчас еще мне больно, сердце у меня разрывается, как подумаю о маминой смерти. Потому что иногда я спрашиваю себя: а может, мама не была колдуньей пожирательницей душ? — и вспоминаю ночь, когда ее не стало.

В ту ночь маме стало гораздо хуже, совсем плохо, и она подозвала меня и сильно сжала мою левую руку выше локтя. Я не мог вырваться, не мог убежать и до утра болтаться на улице, как делал обычно. Я заснул на циновке, а мамина душа отлетела с первым криком петуха. Но утром оказалось, что мамины пальцы так крепко вцепились мне в руку, что Балла смог оторвать меня от нее только с помощью бабушки и еще одной женщины. Валахе (клянусь Аллахом), это правда.

Все в деревне очень горевали и плакали, потому что мама слишком много выстрадала в своей земной жизни. Все сказали, что мама отправилась прямо на небо, в светлый рай Аллаха, потому что все несчастья и все страдания она испытала здесь, на земле, и у Аллаха больше не осталось для нее несчастий и страданий.

Имам сказал, что ее душа будет доброй душой, душой, которая будет защищать живых от бед и напастей, душой, которую нужно будет почитать и просить о помощи. Мама теперь в раю; она больше не страдает, и все в нашем земном мире довольны. Все, кроме меня.

Смерть мамы причиняет мне боль, жестокую боль, и это не проходит. Потому что все обвинения стариков-кафров — грубая ложь, эти люди были отъявленными лжецами. А я вел себя с ней как плохой, гадкий мальчишка. Я обидел маму, и она умерла с обидой в сердце. Это значит, что я проклят, и проклятие преследует меня повсюду, куда бы я ни пошел. Ньямокоде (паскудство)!

На похороны мамы, на седьмой день и на сороковой день (согласно «Словарю лексических особенностей», седьмой и сороковой день — это церемонии поминовения усопшего) приехала из Либерии моя тетя Маан.

Маан — это мама Мамаду. Поэтому Мамаду приходится мне двоюродным братом. Тетя Маан жила в Либерии, вдали от проезжей дороги, в лесу, за рекой. Она сбежала туда со своим вторым мужем потому, что ее первый муж, отец Мамаду, был знаменитый охотник. Этот знаменитый охотник кричал, ругался, гонялся за ней с ножом, целился в нее из ружья. Такие люди называются буйными; и знаменитый охотник, папа Мамаду, был очень буйный. От охотника у тети было двое детей: кузина Ферима и кузен Мамаду. Охотника, отца Мамаду, звали Морифинг. Но Морифинг так ужасно кричал, ругался и гонялся за тетей с ножом, это был такой ужас, что в один прекрасный день тетя взяла и сбежала от него.

Во всем мире считается, что жена не должна покидать ложе своего мужа, даже если муж ругается, дерется и бегает с ножом. Все равно с ее стороны это будет нехороший поступок. Вот к чему сводится то, что называется женскими правами.

Все это было еще до независимости. Тетю вызвали к белому начальнику субдивизиона. Согласно женским правам, детей отняли у матери и передали на воспитание отцу. Чтобы моя тетя не смогла украсть детей или увидеться с ними, отец отправил их в Кот-д- Ивуар. Кузен Мамаду оказался у своего дяди, военного фельдшера. Фельдшер определил Мамаду в школу, которую держали белые.

В то время школ было мало, и образование еще могло пригодиться. Вот почему Мамаду смог стать большим человеком. Он даже сумел выучиться на доктора.