Аллоген. Книга пятая. Начало

Азан внезапно побелел…

И через мгновение его разорвало на куски в разные стороны…

– Так тебе и надо, старое чудовище, – злорадно закричал Виктор, но сразу осекся.

С Иланой что-то происходило.

Ее милое личико опять исказилось до неузнаваемости и накрылось неконтролируемой маской яростью ее отца. Тело девочки оторвалось от пола и зависло в воздухе посреди пилотного отсека. Вокруг нее в правильном хороводе заискрились белые искорки, которые все быстрее и быстрее ускоряли свой бег, превращаясь в поток плотной густой материи. Белое полотно окутало девочку плотным непроницаемым коконом и моментально распространилось по всем отсекам «Калоши», а затем выбралось наружу и таким же плотным коконом опутала весь корабль…

Только крейсер попытался дать залп, чтобы уничтожить неизвестный объект, как светящий нестерпимым ярким блеском кокон сорвался с места и насквозь прошил исполинский корабль пополам…

Серповидное тело корабля еще разлеталось на куски, а кокон, пролетев с неимоверной скоростью через половину галактики, ворвался в гущу затихавшего боя и принялся носиться по спирали, уничтожая все на своем пути…

В несколько мгновений на огромном пространстве перекрестка межгалактических рукавов почти ничего, кроме обломков кораблей противоборствующих флотилий, не осталось.

Кокон разрастался в размерах все больше и больше с каждым уничтоженным кораблем. Наконец, когда ни одного целого корабля не осталось, кокон вошел в один из галактических туннелей и через мгновение выскочил из входа с обратной стороны перекрестка.

Оба туннеля схлопнулись, а угрюмую темноту космоса разорвало две вспышки уничтоженных коконом галактик.

– Не…не…е…т, – продолжало кричать существо в центре кокона, а Виктор, будучи сдавленным со всех сторон белой материей, не мог пошевелиться и наблюдал, как вдалеке красивыми ярко-алыми волнами разлетаются звездные системы, через которые пронесся огромный живой сгусток энергии…

III

В лучах заходящего солнца под кронами оливковых деревьев, скользили две невзрачные фигуры в темных одеяниях.

– Варфоломей, я тебе точно говорю, что я не знал о том, что учитель остался в том саду, – говорил невысокий молодой горбоносый мужчина, приближаясь к Голгофе.

– Иуда, почему ты об этом не говорил мне раньше? – спросил плотный мужчина лет пятидесяти.

– Я не был уверен, что ты тоже не стал жертвой чар Марии, как Иоанн, Матфей и Симон.

– Как? И Симон? – удивился Варфоломей.

– Да. И он тоже. Я давно за ней наблюдал… Мне с самого начала казалось, что она следует за нами специально, чтобы доносить об учителе Пилату, – частил словами молодой мужчина. – Я об этом говорил Иешуа, но он только отмахивался от меня. Мне казалось, что последнее время он чем-то встревожен. Я спросил у него, что с ним, на что он мне ответил: «Что ему нужно исправить свои ошибки и спасти ее».

– Кого?

– Не знаю.

– Странно… Если ты его предупредил о предательстве Марии и о том, что его хотят схватить чтобы казнить, почему он остался после ужина и не ушел? Ведь ты его любимый ученик.

– То, что она сообщила о том, где мы будем ужинать, я узнал от своего отца, состоящего при префекте. И я ему об этом сообщил, но он мне сказал, что это единственный способ освободить его ипостась, чтобы закончить свою миссию.

В это время вдалеке на холме, где казнили преступников, резко осветилось вечернее небо…

Яркий столб свет ударил вверх и исчез, оставив после себя едва видные всполохи…

Оба мужчины не слова не говоря поспешили на вершину Гологофы и уже через полчаса стояли у креста, на котором висело тело Иешуа.

Основной отряд легионеров уже ушел, оставив охранение, но возле креста с Иешуа, остался стоять солдат с окровавленным копьем, который испуганно смотрел в звездное небо и плакал.

– Ты, ни кому, кроме меня, не рассказывал про предательство Марии? – загадочно пряча взгляд, спросил Варфоломей.

– Нет, – простодушно ответил сквозь слезы Иуда, не почувствовав в этом вопросе подвоха…

Через несколько часов, когда тело Иуды, висящее в петле на старом оливковом дереве, еще содрогалось в конвульсиях, обнаженная Мария, прямо там, страстно целовала, пыхтящего от возбуждения, Варфоломея и не переставала ему шептать, что он сделал правильный выбор…

IV

– Неужели я где-то допустил ошибку? Почему? – думал про себя Алексич, бессильно наблюдая, как то, что раньше было Иланой, превратилось в ужасное орудие смерти, уничтожающее Вселенную.

Он не знал – жив или мертв. Плотная пелена кокона стерла ощущение реальности. Единственное, что он понимал – это то, что на его глазах погибло две галактики и останавливаться это существо не собирается.

Когда он решил, что все кончено, вдруг, что-то изменилось…

Тонкий белый луч протянулся из самого центра Вселенной и дотронулся до, мчащегося сквозь время и пространство, смертоносного сгустка энергии…

Кокон остановился…

Остановился и процесс разрушения…

Послышался задорный смех Иланы…

– Помоги ей стать человеком… Она не должна повторить моих ошибок… Пришло время созидать, – услышал у себя в сознании шепот Алексич и пришел в себя.