Alma Matrix или Служение игумена Траяна

– Всё нормально будет, Толя, работай. А мы пошли, – сказал Настоящий и вытолкал Гайду за дверь. Президент остался один в пустом кабинете. Сдаваться он не собирался.

Прошло пять месяцев после исторического для Московских духовных школ учреждения студенческого самоуправления. Отец Траян за ранней литургией поджидал в Академическом храме Анатолия Голота. Тот должен был дирижировать певческой группой. Проректор мог бы вызвать Голота к себе в кабинет как обыкновенного студента, но это было уже немного не по правилам, поскольку президент обыкновенным студентом быть перестал – он в любое время был вхож к ректору, и к его мнению на административном этаже прислушивались все. Кроме того, Траян знал, что вчера вечером Голот поздно вернулся из Москвы с переговоров со спонсорами, и была небольшая вероятность того, что он службу проспит. Подловить президента на нарушении дисциплины было бы забавно.

Но Голот не проспал. Он появился в храме вместе со своими певчими, заметил проректора и подошел к нему за благословением. Проректор начал без предисловий:

– Анатолий, вы по натуре своей – римлянин.

– То есть, батюшка?

– В вас воплотился их государственный гений. Вы управленец в чистом виде.

– Ну… спасибо, – Анатолий почувствовал неладное.

– Не за что; я вас за это отчислю… Академия не вынесет ваших талантов. Говорю это открыто, поскольку вы мне вообще-то симпатичны. Делаю, так сказать, предупредительный выстрел в воздух. В общем, Анатолий, иду на вы. Отступитесь, пока не поздно. Завязывайте со своим Советом… Доброго вам дня.

И отец Траян направился к выходу из храма.

Дирижируя в то утро, Анатолий впервые в жизни дал неправильную тональность, причем дважды. Хор не понимал, чем забита голова у их регента, а голова их регента была забита тяжелыми мыслями.

Голот понял, что перебежал дорогу проректору и теперь ему не сдобровать. Все к тому шло с самого начала, поскольку за работу президента он взялся серьезно. Студсовету был написан устав и его включили в устав Академии. У Студсовета появился собственный счет, подконтрольный Академии, и на счету быстро появились деньги. Совет установил контакт со всеми крупными московскими библиотеками, теперь книжки оттуда можно было заказывать и получать, не выезжая из Лавры. Самые большие музеи и театры столицы стали пускать семинаристов на выставки и спектакли бесплатно. Всякий четверг после обеда в актовом зале специально приглашенный Студсоветом лектор читал перед желающими лекцию. В семинарии появились открытые дискуссионные клубы, лучшим из которых был клуб по догматике. Столовые приборы в семинарской трапезной были заменены на серебряные, и был завезен более изящный фарфор. Была учреждена премия Студсовета за успехи в научной и учебной деятельности. На экскурсию в семинарию регулярно стали приезжать группы студентов из светских вузов. Были завезены новые стиральные машинки, всем желающим были бесплатно розданы SIM-карты с корпоративным тарифом для удобства общения, а убранство комнаты студенческого Совета стало притчей во языцех.

Теперь чаша терпения Траяна переполнилась, и он решил все уничтожить. Конечно, можно было бы уйти с должности президента, тогда проректор его не тронет. Но Анатолий переживал, что пока даже близко не подошел к главному своему детищу, к основному плану, грандиозному проекту спортивного комплекса. Как быть? И, кроме того, была еще одна причина раздумий Голота. Совсем недавно он будто стряхнул с себя пелену постоянных забот, вынырнул из круговерти событий, огляделся и поразился тому, что за люди его окружали в Совете. То были странные люди, и откуда они появились, было не ясно. Они ничего не делали, так что ему приходилось все делать самому или перекладывать на своих однокурсников, того же Гайду с Настоящим. Но при своем бездействии эти новые люди Студсовета все время вертелись перед начальством и важно жали руки приезжавшим знаменитостям. Они не привели с собой ни одного спонсора, но все время предлагали потратить деньги на какие-то сомнительные проекты. Они свысока относились к прочим семинаристам. Голот посмотрел вокруг себя и увидел рядом лишь карьеристов. Ему стало противно.

А теперь еще проблемы с Траяном. И неосуществленные планы. Как быть?

Анатолий закончил службу и вместо завтрака направился в кабинет проректора.

– Я согласен прикрыть деятельность Совета на некоторых условиях, – заявил он с порога.

– Ну что вы, Анатолий, никто не против Совета. Владыка его поддерживает, – улыбнулся Траян.

– Батюшка, – ответил президент, – вы ко мне подошли и прямо все сказали, я тоже буду говорить с вами прямо.

Проректор, изобразив на лице удивление, предложил гостю присесть. Голот продолжил:

– В Совете завелись беспринципные наглецы, пытающиеся с его помощью сделать себе имя и остаться в Академии на руководящих постах. Карьеристы. Вот почему я хочу его закрыть.

– А вы сами, Анатолий, разве не таковы? – проректор подпер голову рукой и разглядывал своего собеседника.

– Я? Может быть. Но это лишь еще один аргумент в пользу закрытия.

– И аргумент в пользу вашего отчисления.