Alma Matrix или Служение игумена Траяна

– Ну, если машет красным флагом – значит, пора возмущаться, если зеленым – аплодировать.

– Вам, отцы, смешно, а мои парни, к вашему сведению, страшно рискуют. Подумайте, что будет, если проректор поймет, как и кто его подставил.

– Ладно-ладно. Давай так… Если тот из нас, кто сидит за столом, держит руку у лица в кулаке – значит, нужно терпеть и эмоции не выказывать, но быть готовыми. А если рука у лица развернута в ладонь – то пора реагировать. А как реагировать, там ясно будет, за или против. М?

– Неплохо. Хорошо, то есть. Сделаем. Кулак и ладонь, отлично… Ну, всё у меня. Больше нет вопросов. У вас-то как дела?

– Купи нам мороженого, а?

– Больным в изолятор?

– Ну а что?

Как и обещал, Никита Колудин привел к Гайде и Настоящему Егора Утлова – главную тему всех семинарских разговоров и большую надежду студенчества. Ни для кого уже не было секретом, что защищать его будут ненормальные друзья-пятикурсники, потому заветного вторника ждали с нетерпением. Перед палатой Никита и Егор столкнулись с дежурной медсестрой, которая сказала, что никого больше пускать к больным не будет, поскольку с тех пор, как в изолятор поселились Настоящий с Гайдой, он превратился в проходной двор. Никита протолкнул Утлова вперед, а сам, представившись президентом студенческого Совета, стал длинно объяснять причину подобной суеты.

– Ну, отец, – Гайда смотрел на пришедшего Егора, – у тебя уже прошло?

– Что именно?

– Настроение сделать себе харакири, синдром третьекурсника.

– А, да, вроде бы.

– И хочется продолжать учиться?

– Да.

– Эх, плохо, – вздохнул Настоящий.

– Как это?

– А мы уж было решили, что ты возьмешь на себя подвиг мученичества и будешь отчислен, но скажешь при всех Траяну в лицо все то, что хочет сказать ему каждый искренний семинарист.

– Вы хотели, чтобы меня отчислили?!

– Мы и сейчас хотим.

– Подумай сам, – подхватил Гайда, – ты войдешь в историю Русской Православной Церкви! О тебе потом книжки напишут и кандидатские будут защищать, в Православной энциклопедии обязательно будет о тебе статья, на экзаменах вопросом о тебе будут заваливать нерадивых семинаристов. Каково?

– Да что я сделал?

– Пока ничего, твоя правда, – ответил Настоящий. – Но ведь у тебя сейчас есть шанс, которым нельзя не воспользоваться.

– Грех не воспользоваться, – добавил Гайда. – Вселенная замерла в ожидании твоего поступка. Прямо сейчас выбирается путь, по которому пойдет человечество.

– Участь мира в твоих руках, – патетически добавил Настоящий и склонил голову перед человеком, который должен был решить судьбу бытия. Гайда последовал его примеру, и наступила тишина. Егор не представлял, что делать. Настоящий не поднимая головы, попытался посмотреть на него, потом вопрошающе кивнул Гайде, тот поднял брови в недоумении.

– О, нет, – прошептал Настоящий.

– Конец всему, – сокрушенно согласился Гайда.

– Нет смысла жить, ушла надежда, – убитый горем Настоящий всхлипнул, поднял голову, укоризненно глянул на Егора и повалился на кровать. – Разбудите меня, когда все закончится.

– Что закончится? – вконец испугался Егор.

– Всё, – и Настоящий закрыл голову подушкой.

– Я ничего не пропустил? – в палату наконец-то забежал Никита. – А? Познакомились?

– Ага, – кивнул Гайда и сел на стул.

– Мы как раз успели выяснить наши стартовые позиции, – приподнял подушку Настоящий и глянул из-под нее на президента. – Они нас устраивают, и мы готовы работать. Где текст проповеди?

Утлов достал из кармана листок и протянул его Гайде. Тот сразу стал читать вслух, причем делал это вызывающе медленно, смакуя каждое слово, а иногда и по нескольку раз. Никита ободряюще похлопал Егора по плечу и предложил сесть. Гайда дотянул до конца, пробурчал что-то наподобие «всё, кажется, ну точно, всё, кошмар, ага», и начал читать заново, на этот раз быстрее. В третий раз он прочитал с нормальной скоростью.

– Чего-то длинно и как-то путано, – Настоящий заставил себя приподняться на кровати. – Как будто по нескольку раз одно и то же. Нет?

– Это я повторял просто.

– А!

– Бэ!

– Отличная проповедь, брат ты мой! Там обедать не пора?

Гайда посмотрел на часы:

– Ого, точно пора.

– Наконец-то!

И они сорвались в столовую, оставив президента студенческого Совета успокаивать не на шутку взволнованного Егора, объясняя, что только что он был свидетелем блестящего разбора его проповеди и начала формирования гениально продуманной защитительной речи, которая спасет его от рук Траяна.

Отец проректор выяснил, что защитниками выступят Гайда с Настоящим. Так же он смог узнать, что Пушко тренирует группы поддержки, которые будут заводить зал в нужных местах. Проректор был доволен – все будет по-взрослому. Никакой пощады. Студенты хотят войны, они ее получат. Но, поскольку перед любой войной происходит обмен официальными объявлениями о её начале, отец игумен решил нанести своим будущим оппонентам необходимый для этого последний дипломатический визит вежливости.