Альманах «Истоки». Выпуск 9

У моей подруги Аллочки был свой человек в окружении Виктора, который и поставлял нам сведения о его жизни. Из этого источника я узнала, что примерно через год Виктор женился на своей ученице, ей тоже было двадцать лет. А поскольку он работал директором вечерней школы, то выбор у него был большой. Однако этот брак продлился недолго. Молодая жена хотела бегать на танцы, а солидный муж хотел лежать на диване и читать газеты. Через два года они разошлись, причём её родители увезли из его дома все свадебные подарки.

Через несколько лет Виктор снова женился, на этот раз более разумно – на тридцатилетней медсестре. Возможно, у него начались проблемы со здоровьем. Медсестра в доме – это очень удобно.

Может показаться странным, но, живя в одном городе, мы с Виктором никогда не встречались. Однако одна – последняя встреча – нам всё же была суждена.

Прошло более десяти лет после того, как мы с Виктором расстались. В моей жизни произошло столько событий, столько новых встреч, что я практически забыла о своей первой любви. Появилась уже вторая, причём более сильная. И всё же, когда встреча с Виктором состоялась, что-то шевельнулось в душе, как будто донеслось глухое эхо из прошлой жизни.

Был тёплый субботний день в конце мая. Я работала тогда в газете «Крымский комсомолец». И наш дружный коллектив собрался поехать на маёвку. Подготовились заранее: купили молодую баранину и замариновали её, а также овощи и сухое вино.

Со всеми своими припасами мы вышли на улицу, ожидая приезда машин, их должно было приехать две: одна – редакционная, вторая – служебная, мужа нашей сотрудницы Раисы.

В ожидании приезда этих машин мы болтали о своих редакционных делах, шутили, смеялись. Настроение у всех было отличное.

И вдруг я почувствовала на себе какой-то пристальный взгляд. Оглянулась и увидела у кромки тротуара инвалидную коляску, в которой сидел пожилой полный мужчина с грустными глазами. Это был Виктор.

Два чувства боролись во мне: естественная жалость к несчастному человеку и жажда мести за то, что он всё-таки бросил меня, глупую девчонку, которой задурил голову. Второе чувство всё же победило.

Как говорили наши незабвенные классики Ильф и Петров, «Остапа понесло». Я вдруг стала удивительно красноречивой, остроумной, находчивой, вспомнила даже полузабытые, но очень смешные анекдоты. Все слышали меня, раскрыв глаза от удивления: такого со мной ещё никогда не бывало. Мой редакционный поклонник смотрел на меня с восторгом.

Я встала к Виктору боком, чтоб ему хорошо было видно, какая у меня отличная фигура, какой красивый профиль, какие блестящие каштановые вьющиеся волосы. Наконец, я решила взглянуть на Виктора, чтобы увидеть его реакцию.

В его глазах была такая тоска, что хоть в петлю лезть. Я замолкла на полуслове, поняв, что нельзя быть такой жестокой: лежачего не бьют.

Тут как раз подошли наши машины, мы сели в них и уехали – к горам, морю и веселью.

Я была молода: всего-то тридцать лет и главное – здорова. Поэтому мне не хотелось думать о несчастном инвалиде. Я его простила и постаралась вычеркнуть из своей памяти, лучше бы – навсегда.

Море было уже тёплым, горы красивы, а шашлык из молодой баранины удивительно вкусным. Мы ели, пили, загорали и плавали, гуляли по берегу, фотографировались, веселились.

Постепенно образ инвалида в коляске испарился из моей памяти. Вскоре я узнала, что он умер. На похороны я, конечно, не пошла: ведь была жена для оплакивания.

Я не могу сказать, что совсем забыла Виктора, изредка мы с Аллочкой все же говорили о нём, просто так, как о старом знакомом.

А в одном из своих сборников я поместила стихотворение, которое называется «Первая любовь». Мне кажется, там дана исчерпывающая характеристика Виктора. Жаль, что он не смог его прочитать. Думаю, ему бы понравилось.

Первая любовь

(эскиз портрета)

Где-то под сосною есть могила,только где – давно уже забыла.

Там лежит под старыми цветамитот, кто был с весёлыми глазами,заражал друзей задорным смехом,добивался быстрого успеха.Рисовал мгновенно шаржи-лица,в скучных книгах пропускал страницы.В письмах никогда не ставил точкии кривил к концу тугие строчки.

Был непредсказуем, как комета,и не слушал ничьего совета.Где-то под сосной его могила.Признаюсь, и я его любила.

Рукопись – молодёжный клуб

Максим Елфимов

«В помойку летит слово…»